|
Я тут хозяйка. И тут я гляжу – через двор мужик идет. Вроде бы местный – портки на нем серые, куртка кожаная, меч опять же. Дрова тащит. А на ногах – кирзачи стоптанные. Уж наши-то солдатские кирзачи я за километр различу. Ну я и заорал: – Стоять! Напра-во! Кругом! Мужик дрова выронил, развернулся, форму мою увидал – и замер с раззявленной пастью. – Е-мое, – говорит, – никак наш. Кара тоже обернулась. – Троф, ты его знаешь? Троф? Трофим, что ли? – Нет, но… форма на нем наша, советская. Да свой он, ребята, что я, наших не знаю? Пока они уши развесили, я руки к лицу прижал, как будто кровь из губы остановить пытаюсь, а сам узел грызу. Он и поддался. Я Арчета за запястье ухватил, на каблуке крутанулся, и полетела эта парочка вверх тормашками. Рыжая только поворачиваться начала, а я уже у нее за спиной и ее собственный нож к горлу приставил. – Давай к машине, быстро, – и мужику ору: – Бензин в баке есть? А мужик от меня шарахнулся. – Ты, это, парень, – говорит, – брось нож. И девушку отпусти. А то худо будет. Да уж, думаю, куда хуже-то? Опять одни психи кругом. – Значит, так, – говорю. – Ключ в машину, бензина чтоб полный бак и автомат. А не то… – и ножом рыжей подбородок приподнял. – Точно худо будет. А Трофим куда-то за спину мне пялится. – Не стреляйте, – руками машет, – не вздумайте стрелять! Я рыжую развернул, а там уже народишко высыпал, и трое уже навострились луки натягивать. – А ну положь наземь! – кричу. – Кому сказал! Подчинились. Неохотно, но подчинились. Это приятно, прямо душу греет. Глядишь, может еще и поживем. А Трофим этот сзади топчется, в затылок дышит. – Ты что, не слышал, что я сказал? – спрашиваю. – Машину и автомат сюда, живо. – Отпусти девушку, воин. А вот это явно местный командир ко мне вышел. Высокий, стройный, кольчуга на нем как никелированная сверкает, не то что на остальных олухах, за спиной плащ синий ступеньки метет, но главное – держится он соответственно. Настоящего командира я по этой привычке сразу замечаю. В любой толпе пленных не глядя на петлицы – это обер-лейтенант, это фельдфебель, а это писарь какой-нибудь штабной, даром что морду отожрал и сукно офицерское. Бывают, конечно, исключения, но редко. Рыжая, как его увидала, сразу напряглась вся, словно навстречу хотела кинуться, а потом обмякла и – «Отец!» – выдохнула. Ага, думаю, ты у нас, значит, папаша будешь. Тем лучше, обойдемся без торговли. – Значит, так, – говорю, – повторяю последний раз. Ключ от «Доджа» и автомат с полным диском. Тогда получишь свою дочурку живой и невредимой. И без шуток. Я нынче шуток не понимаю, не в настроении. Высокий на Трофима оглянулся. – Автоматов у нас нет, – говорит тот, – а ключ в машине. Только не заводится она. Знаем мы эти штучки. – Ничего, – говорю, – посмотрим. Может, это она только у вас не заводилась, а у меня с пол-оборота заведется. И про автоматы заливать не надо. |
