|
«Додж» у них, видите ли, есть, а автоматов нет. А ну, живо тащите! – Ну, нет у нас автоматов, – Трофим ноет, – пара винтовок да «наган». Смотрю – убедительно ноет. Чуть ли слезы на бороду не капают. – Ладно, тащи «наган». Но чтоб барабан полный был. А не то я на тебя, шкуру продажную, точно не пожалею. Убежал. Я потихоньку начал к машине перемещаться. Папаша рыжей за мной, но дистанцию пока держит. – Отпусти девушку, – снова пластинку завел, – не к лицу воину прятаться за женщину. А ей рано играть в наши игры. – Ага, – говорю, – щас. Разбежался. Как связанного по зубам хлестать – это она может, взрослая. А как отвечать – еще маленькая. Знаем, навидались. Их бин арбайтер, камрады, не стреляйте. А у самого руки керосином воняют. – Отпусти девушку. Чувствую вдруг – ни с того ни с сего глаза слипаться начали. И рука с ножом дрогнула. Хорошо еще, девчонка тоже почувствовала что-то, напряглась, я и очухался. – А ну кончай, – кричу, – а то у меня рука по-всякому дрогнуть может. Сказал же – без шуток. Тут Трофим прибежал. Запыхался весь. Подсеменил поближе и «наган» за ствол протягивает. Я его левой взял, глянул, патроны вроде на месте. Крутанул барабан и пальнул в землю – только пыль брызнула. Значит, без обмана. Ну, я курок взвел, нож убрал, взамен рыжей ствол к затылку приставил – и к машине. Подошли, гляжу – точно, ключ в замке болтается. – А теперь медленно, спокойно обошла машину и села с той стороны. И учти: дернешься – первая пуля тебе, вторая папочке между глаз, благо стоит недалеко. Проняло. Обошла, села, уставилась перед собой, словно статуя. Я в «Додж» забрался, ключ провернул – не заводится. Второй раз крутанул – не идет! Бензин есть, а зажигание не хватает. Ну что ты будешь делать? Не под капот же лезть? Коня, что ли, оседланного потребовать? – Я снова прошу тебя, воин, – опять папаша завелся, – отпусти девушку. Я не виню тебя – ты многого не знаешь. Опусти оружие, и пойдем со мной – нам следует поговорить. Посмотрел я в его синие глаза… и поверил. А может, просто достала меня эта чехарда. Провались оно все к чертям, думаю, будь что будет. Спустил курок и протянул ему «наган» рукояткой вперед. Ну, думаю, если ошибся, он меня сейчас с этого «нагана» и положит. Был старший сержант Малахов – и сплыл в голубой туман. И ни одна зараза даже имени моего не узнает – документы-то старшина перед выходом собрал. Командир высокий улыбнулся, взял «наган», Трофиму перекинул и руку мне протягивает. – Ты правильно решил, воин, – говорит. – Пойдем. Я приглашаю тебя разделить с нами ужин. Ладно, пойдем, думаю. Тем паче что я, считай, сутки без еды. Как вчера перед выходом поели, так с тех пор во рту даже крошка не ночевала. На островке тогда как раз собрался сухпаек погрызть – и началось. А на сытый желудок и помирать веселее. Оглянулся на рыжую – сидит, как сидела, словно и не было ничего, положил нож на сиденье и вылез из машины. – Ладно, – говорю, – пошли. Поглядим, какие у вас тут пироги раздают. Отошли на десяток шагов – тут рыжая и проснулась. – Отец! – а голос аж звенит от возмущения. |
