|
Трое негров наигрывали вариации на тему «Парень, увези ее на Ямайку, здесь отличный ром». Половина столиков была свободна, за остальными сидели, в основном, негры. Кроме них были еще английские и американские матросы с девушками. Огромный чернокожий толстяк в смокинге, увидев двух новых клиентов, вскочил и бросился им навстречу. – Да это же мистер Куоррел! – воскликнул он. – Сейчас организуем отличный столик на двоих. – Привет, Ники Спрут, – с улыбкой поздоровался Куоррел. – Выбери нам местечко поближе к кухне и подальше от музыки. Толстяк хохотнул. – Что желаете? – спросил он. Бонд попросил джин тоник с лимоном, Куоррел выбрал пиво. Потом они заказали холодного омара и бифштекс с овощами. Трио снова заиграло. Вечерний бриз шумел в пальмовых листьях. В нескольких метрах глухо плескались морские волны. – Здесь хорошо, – заметил Бонд. – Он просто молодчага, этот Ники Спрут, – довольно сказал Куоррел. – Тоже кайманец, как я. Ему известно все, что происходит в Кингстоне. Но вы не беспокойтесь. В свое время у нас с ним было небольшое суденышко. И ему взбрело в голову отправиться на Крэб Ки. Хотел насобирать бакланьих яиц, а наткнулся на спрута. Настоящее чудовище! Они сцепились, и гадина продырявила Ники легкое. Тут он малость струхнул и, вернувшись в Кингстон, продал мне свою половину судна. Это было еще до войны. Теперь он богатей. А я все еще ловлю черепах. Куоррел грустно развел руками. – А что это за Крэб Ки? – безразлично поинтересовался Бонд. Куоррел бросил на него быстрый взгляд. – Паршивое местечко, кэп, – ответил он просто. – Почему? – Его купил во время войны один китаец. Из за гуано. Навез туда кучу людей. И с тех пор о них ни слуху, ни духу. Сгинули. Этот остров, как могила, – закончил он мрачно. – Даже так? – насмешливо спросил Бонд. – Там охрана с автоматами. И радар. И самолет. Кое кто из моих друзей пытался туда пробраться. Больше я их не встречал. Честно, кэп, от этого острова надо держаться подальше. Официант принес омаров. За едой Бонд рассказал Куореллу о деле Стренжвейза. Тот внимательно его слушал, время от времени уточняя детали. Когда Бонд дошел до птиц на Крэб Ки, Куоррел нахмурился, что являлось у него признаком глубочайшего внимания. Потом он узнал о последних словах охранника их общества Одюбон, и его серые глаза превратились в узкие щелочки. Бонд описал взрыв самолета при посадке. Куоррел отодвинул тарелку и ладонью вытер губы. – Слушайте, кэп, – сказал он, наклонившись к Бонду, – я не знаю, кто водится на этом чертовом острове – птицы, бабочки или пчелы. Но готов поспорить на последний доллар, что любой, кому захочется сунуть туда нос, живым от китайца не уйдет. – Почему ты так думаешь? Куоррел развел руками. – Все очень просто. Китаец никого к себе не пускает. Он убил моих друзей и всех остальных, кто приближался к острову. Он – важная шишка. И прикончит каждого, кто встанет у него на пути. – В самом деле? – Точно, конечно, не известно. Всякие ходят слухи. Но, не сомневайтесь, с ним шутки плохи. Вспышка. Бонд резко обернулся. В тени пальмы стояла маленькая китаянка с аэродрома. Она была одета в черное сатиновое сари, разрезанное сбоку до самого бедра. На шее по прежнему болтался фотоаппарат. На губах – лукавая улыбка. – Приведи мне эту девчонку, – сказал Бонд Куоррелу. Куоррел неторопливо поднялся. – Привет, красотка, – произнес он негромко и вытянул руку. Девушка провела язычком по губам и взялась за руку. |
