|
Мгновение растянулось, казалось, в вечность, затем корабль снова начал разворачиваться, и тут с обоих бортов перед мостиком, рядом с вертикальными установками ракет «корабль – воздух», прогремели мощные взрывы, сопровождающиеся ослепительной зелёной вспышкой в воде. Остроконечный профиль корпуса осветился странным смертельным пламенем. Эта картина на долю секунды запечатлелась в воображении Сато, затем взорвались одна или несколько зенитных ракет «Мутсу», и тут же последовал взрыв всех сорока ракет. Носовая часть «Мутсу» распалась. Через три секунды последовал новый взрыв, и когда белая пена улеглась, на поверхности виделись только пятна горящей нефти. Эсминец погиб так же, как и его тёзка в гавани Нагасаки в 1943 году…
– Капитан! – Второму пилоту пришлось силой вырвать штурвал из рук Сато, прежде чем «боинг» окончательно потерял скорость. – Капитан, у нас на борту пассажиры! – Там мой брат… – У нас пассажиры, черт побери! – Второй пилот взял управление на себя, перевёл авиалайнер в горизонтальный полет и посмотрел на гирокомпас в поисках требуемого курса. – Возьмите себя в руки, капитан! Сато повернул голову, огляделся по сторонам кокпита, затем снова посмотрел вниз на то, как исчезает вдали морская могила его брата. Самолёт опять направился к югу. – Извините меня, капитан Сато, но нам тоже нужно выполнять свой долг. – Он включил автопилот и положил руку на плечо капитана. – С вами теперь все в порядке? Сато посмотрел вперёд, на пустое небо, затем кивнул. – Да, со мной все в порядке. Спасибо. Теперь со мной все в полном порядке, – повторил он более твёрдым голосом. Многовековые традиции требовали, чтобы он не показывал своего горя. Их отец пережил гибель эсминца, стал командиром крейсера и погиб на нём недалеко от Шамара, пав жертвой американских эсминцев и их торпед… И вот теперь снова…
* * *
– Что это был за звук, черт побери? – спросил капитан третьего ранга Угаки у своего офицера, начальника гидроакустической службы. – Взрыв двух торпед, где‑то на юге, – ответил младший лейтенант. – Они потопили «Мутсу». – Кто? – последовал резкий вопрос. – Кто‑то не обнаруженный нами, капитан, – нерешительно произнёс акустик. – Поворачиваем на юг, скорость восемь узлов. – Но при этом мы пройдём прямо через то место, где погиб… – Я знаю. – Он несомненно потоплен, – доложил старший акустик. Сигнатура на экране ясно показывала это. – Никакого шума машин от подшипников гребных валов, только шум разрывающейся стали и затем мощный вторичный взрыв. Он потоплен, сэр.
* * *
Рихтер пролетел над тем же городом, где несколько дней назад пролетал С‑17, и хотя кто‑то и мог услышать его, сейчас об этом беспокоиться не приходилось. Здесь часто летают вертолёты, а установить ночью их принадлежность невозможно. Его «команч» летел на крейсерской высоте пятьдесят футов, направляясь на юг, и он убеждал себя, что подводная лодка наверняка будет ждать их, что он сможет совершить посадку на неё и что всё будет в порядке. Рихтер с благодарностью ощущал попутный ветер, пока не увидел поднятых им гребешков волн. Проклятие…
* * *
– Господин посол, как вы знаете, ситуация изменилась, – негромко произнёс Адлер. В зале никогда не раздавалось больше одного голоса, но на этот раз здесь почему‑то казалось гораздо тише обычного. Сейджи Нагумо, сидевший рядом с руководителем делегации, заметил, что кресло справа от Адлера занято каким‑то другим специалистом по Японии из дальневосточного департамента на четвёртом этаже. |
