|
И оба они, как по команде, посмотрели вперед — туда, где возле шалаша сидели Исо и Эмити. — Как все быстро у них получилось, — сказал Хостеттер. В позе Эмити, в том, как она держала за руку Исо, было что?то собственническое. Она заметно округлилась, стала очень раздражительной и серьезно относилась к своему еще достаточно отдаленному материнству. Вспомнив об увитой розами беседке, Лен содрогнулся. — О да, — посмеиваясь, сказал Хостеттер, — надо отметить, они два сапога — пара. — Не могу представить, что скоро Исо станет отцом. — Он уже у нее под каблуком. Не завидуй, мой мальчик, придет и твое время. — Хотелось бы знать, когда. Хостеттер вновь рассмеялся. Баржа проделала путь к устью Плэйта. Лен работал, ел, спал и размышлял. Он чувствовал, что лишился чего?то и вскоре понял: нарисованной воображением картинки Барторстауна, миража, который жил в нем все это время. Этот мираж исчез, растаял, его заменили лишь голые факты: Барторстаун — довоенный засекреченный центр, построенный с целью каких?то исследований, названный в честь основателя Генри Уолтмена Бартора, министра обороны США. Лену казалось, что он лишился чего?то дорогого и очень важного. Образы бабушки и Барторстауна настолько слились в его сознании, что он не мог думать о них отдельно. Лен часто вспоминал бабушкины рассказы, которые выводили из себя отца. Они стали на якорь возле низкого берега. Вокруг — выжженная солнцем сухая трава и бесконечное небо. Над широкими просторами застыла тишина, ее не смогли нарушить ни непрерывное журчание речной воды, ни неугомонный ветер. Утром начали разгружать баржу, и только к полудню Лен смог перевести дыхание и вытереть застилавший глаза пот. И вдруг вдалеке он увидел облако пыли, которое приближалось с каждой минутой. Хостеттер удовлетворенно закивал: — Да, это наш человек, он пригонит фургоны. Отсюда мы поднимемся в долину Плэйта, заберем остальную часть груза с южной развилки. — А потом? — спросил Лен, и знакомое волнение заставило сильнее биться сердце. — Потом нам предстоит последний рывок. Через несколько часов подъехали восемь фургонов, запряженных мулами. Ими правили загорелые, сильные люди, одетые в кожу, а когда они сняли шляпы, лбы их оказались совершенно белыми. Они, как старых друзей, приветствовали Ковэкса, матросов и Хостеттера. Затем один из них, такой широкоплечий и крепкий, что, казалось, может без труда поднять фургон, внимательно оглядел Лена и Исо и сказал, обращаясь к Хостеттеру: — Значит, это и есть твои ребята? — Да, — ответил тот, слегка покраснев. С другой стороны к ним медленно приблизился уже немолодой человек: — Мой сын плавал по Огайо пару лет назад. Он сказал, что там все знают этих парней. Нужно предупредить его, что они с нами. — Это было бы неплохо, — Хостеттер покраснел, как помидор. — Всего?навсего двое юношей. К тому же, я знаю их с самого рождения. Старик с серьезным видом протянул руку, похожую на дубовый сучок, и Лен с Исо по очереди пожали ее. — Ребята, — сказал он, — я рад, что вам захотелось в Барторстаун до того, как мой старый друг Эд окончательно ушел в отставку. Посмеиваясь, он отошел. Хостеттер хмыкнул и принялся разбирать коробки и бочонки. Лен ухмыльнулся, а Ковэкс разразился смехом, кивая в сторону старика: — Он не шутит. — А, иди ты к черту, — выругался Хостеттер. Ночь они провели на берегу, а на следующий день загрузили фургоны, заботливо перенесли туда все вещи. Для Эмити отвели специальное место. Ковэкс собирался продолжить путь к Верхней Миссури. Сразу после полудня тронулись в путь. |
