|
— Для этого нам нужно идти домой. — Я так или иначе приду, к вам обедать, ты ведь не забыла? — Нет, идти нужно прямо сейчас. — Ладно, — пробормотал он. Дома было тихо и тепло, лишь две мухи монотонно жужжали возле оконной рамы. Джоан сняла пальто. — Думаю, мои не скоро вернутся, — сказала она, — это тебя не смущает? — Нет, — ответил Лен. Он тоже снял пальто и устроился на стуле. Джоан подошла к окну, безуспешно попыталась прихлопнуть муху. Когда возвращались домой, она очень торопилась, теперь же от этой спешки не осталось и следа. — Тебе все еще нравится работать в Дыре? — Конечно, — ответил Лен, — это просто замечательная работа. Молчание. — Они уже нашли ответ? — Нет пока, но как только Эрдманн… А почему ты задала этот вопрос? Сама ведь прекрасно знаешь ответ на него. — А тебе говорил кто?нибудь, сколько им нужно еще времени? — Это ты тоже знаешь сама. Вновь молчание. Одна из мух замертво упала на пол. — Почти столетие, — тихо сказала она, задумчиво глядя в окно. — Как это долго. Трудно предположить, проживем ли мы еще одно столетие. Лен поднялся, стараясь не смотреть ей в глаза: — Наверное, я лучше пойду. — Почему? — Ну, твоих дома нет, и… — Они вернутся только к обеду. — Но до обеда еще куча времени. — А разве ты не хочешь увидеть то, ради чего я притащила тебя сюда? — Она рассмеялась. — Подожди немного. Джоан скрылась за дверью соседней комнаты. Лен вновь опустился на стул. Он сжал руками колени, его бросило в жар. Однажды он уже испытывал нечто подобное в беседке судьи Тэйлора, где он сидел с Эмити. Он слышал возню Джоан за дверью. Прошло уже довольно много времени, и Лен начал нервничать, не понимая, что она там делает так долго, прислушиваясь к шорохам на крыльце. Вместе с тем он знал, что, не будь у них достаточно времени, Джоан не заварила бы эту кашу. Дверь в соседнюю комнату распахнулась. Джоан была в красном платье. Немного великоватое, оно долго лежало на дне сундука и безнадежно помялось, но это не имело значения. Оно было огненно?красным, сшитым из какого?то тонкого, блестящего материала, шелестело при каждом движении и спадало до самого пола. Джоан развела руками и медленно повернулась. Платье оставляло обнаженными спину и плечи, плотно обтягивало грудь. Ее блестящие черные волосы каскадом спадали на обнаженные плечи. — Когда?то его носила моя пра?прабабушка. Ну как, тебе нравится? — Боже, — только и смог сказать Лен, — это самая… Самая неприличная вещь из всех, которые мне приходилось видеть. — Я знаю. Но разве оно не красиво? Вот настоящая роскошь. Послушай, как оно шелестит. Представляешь, что сказал бы этот старый грязный дурак, если бы увидел его? Джоан стояла совсем близко, Лен видел бархатистую кожу ее дивных плеч, видел, как опускалась и поднималась ее грудь, обтянутая ярко?красной тканью. Она улыбнулась. И внезапно до Лена дошло, до чего же она красива, — не просто хороша, как Эмити, а именно красивая. Он заглянул в ее темные глаза, внутри что?то оборвалось и вспыхнуло, словно электрическая лампочка зажглась в темном туннеле. Он никогда не испытывал подобного с Эмити. Лен крепко прижал ее к себе, нашел ее губы. Ему было жарко, красное платье, шелковое и мягкое, хранило тепло ее тела. Лен закрыл глаза и поцеловал ее, затем еще раз и еще, руки его сами собой поползли вверх, к этим дивным плечам. Джоан резко отстранилась, уже не улыбаясь, глаза ее сияли, словно в них зажглись звезды. |
