Когда Александр вместе с Наполеоном возвращался с парада в одной коляске через Булонский лес, неожиданно прогремел выстрел.

   — В меня, в меня! — воскликнул Александр. — И наверняка поляк эмигрант.

Пуля просвистела мимо, ранив коня шталмейстера. Покушавшегося схватили. Им оказался поляк по фамилии Березовский.

   — Господь снова спас, — Александр трижды перекрестился. — Он простёр надо мной свою охранительную длань.

Однако настроение было испорчено. А ведь предстояли ещё увеселения и официальные приёмы. И предстояли свидания с Катенькой, которую доставили в Париж после полугодовой разлуки.

Ей был заказан самый роскошный номер во второстепенной гостинице. Александр не собирался навещать её там: каждый вечер верный Рылеев провожал её в Елисейский дворец через потаённую калитку на углу авеню Мариньи.

Первая встреча всколыхнула в Александре все былые чувства, казалось, угаснувшие в нём. Катя оставалась — что бы там ни было! Катя была совершенством — даже по сравнению с теми искусными дамами полусвета, с которыми он провёл два вечера.

   — Мне сказали, мой повелитель, что вы отреклись от меня. Но ведь это неправда, я вижу, что это неправда, — прошептала она после первых восторгов.

   — Я велел распустить этот слух, дабы заткнуть рты сплетникам. Но разве я могу отказаться от тебя, Катенька, моя Катенька? — В эту минуту Александр был искренен. В ней оставалась та первозданная светлость любящей женщины, которой ему так недоставало в недавних любовных связях. Он почувствовал нечто вроде раскаяния. Разве можно было поставить рядом с этой прекрасной юной женщиной, которая ухитрилась каким-то образом сохранить своё девичество и вместе с тем оставаться опытной, всех этих француженок с их пусть и великолепной статью! Нет, отныне он будет верен ей, рыцарственно верен. Тем более что она научилась угадывать его желания как никакая другая женщина и идти им навстречу с дивной открытостью.

Прежде его мужское естество подстёгивало простое любопытство: а вдруг?! А вдруг ему откроется такая женщина, равной которой не было и не будет. А вдруг и он для себя откроет нечто небывалое, какие-то новые восторги?

Но женщины приходили и уходили, а открытий нового не было. Чуть интересней, чуть разнообразней, а в общем — одно и то же.

Но Катенька! Это было совершенство. И Александр сделал свой последний и окончательный выбор. Он остановился, отказался от беспрестанных поисков вечно женственного. Она останется с ним, чего бы это ни стоило! Он сумеет превозмочь придворные толки и сплетни. В конце концов сплетники угомонятся.

Оставалась императрица Мария Александровна, мать его детей. Но с нею он постарается поладить. Она его поймёт и не станет осуждать. Ей ведь были известны почти все его интрижки, она, можно сказать, приучена к ним. И ни разу не возроптала: от неё ведь не убыло, и они сохранили ровные добрые отношения, как положено умным, понимающим друг друга супругам.

И потом... Должен ли монарх, стоящий над всеми, повелевающий громадным государством с миллионами подданных, оправдывать свои дела, повеления и поступки перед кем бы то ни было?! Даже перед Богом? Ведь он есть помазанник Божий. И стало быть, оправдываем свыше и не подлежит суду земному.

Впрочем, Александр и не помышлял о каких бы то ни было оправданиях. Своему духовнику он как-то сказал:

   — Ты, святой отец, не смей заходить в своих требованиях за пределы благоразумия. Помни о своём месте и не зарывайся.

   — Ни на мгновенье не забываю, чадо моё духовное, ибо знаю, каково моё место и назначение под сими царственными сводами.

   — То-то же, — благодушно произнёс Александр.

   — Христос, наш небесный учитель, да и земной тож, произнёс однако: кто из вас без греха, пусть бросит в ближнего камнем.