Во всяком случае, крик был странный и неожиданный.
Когда они вышли из леса, Гуджен посторонился и с поклоном пропустил вперед Пуаро. Гуджен откашлялся, собираясь подходящим тоном оповестить о госте, но слова застряли у него в горле. Пуаро выразил свои чувства многозначительной гримасой.
Это было уже слишком! От Эндкателлов он ожидал другого Бесконечная дорога, пустой дом, и наконец это! У англичан довольно своеобразный юмор, если они находят это забавным. У него появилось желание уйти обратно. Смерть — это не развлечение. Неужели эти люди решили разыграть комедию, чтобы привлечь его внимание?
В классической позе убитого на берегу пруда лежал крупный мужчина со светлыми волоса-ми. По бетонному поребрику в воду стекала узкая красная струйка. Около «жертвы» стояла женщина с револьвером в руке. У нее был тупой, блуждающий взгляд.
Другие участники этой сцены, очевидно, прибежавшие с разных сторон, стояли в отдалении. Это была молодая женщина с корзиной, полной георгинов, мужчина в охотничьем костюме с ружьем на плече и, наконец, сама леди Эндкателл, которая держала в руках корзинку с яйцами. Во всем этом было что-то рассчитанное и искусственное. Пуаро глубоко вздохнул. Чего они от него ждут? Они очевидно, хотят, чтобы он поверил в это «преступление». Должен ли он сначала обследовать тело или с любезностью поздравить леди Эндкателл с удачно поставленным спектаклем. Ничего смешного во всем этом не было. И разве не сама королева Виктория когда-то заметила: «Это нам не смешно».
К трупу приблизились леди Эндкателл и Пуаро с Гудженом, который был явно взволнован и тяжело дышал. «Не посвящен в тайну», — подумал Пуаро, но тут же заметил, что это вовсе не комедия, красное пятно — это кровь, человек на земле умирал, он был сражен выстрелом и притом совсем недавно.
Пуаро посмотрел на женщину, державшую револьвер. Ее лицо ничего не выражало. С отсутствующим видом она оставалась на месте. «Как идиотка», — подумал Пуаро. Это его не удивляло. Он знал, что после совершения преступления некоторые убийцы больше не волнуются, ни на что не реагируют, впадают в полную апатию.
Но человек на земле еще не умер, он открыл глаза, и Пуаро догадался, что лежащий еще понимает, что происходит вокруг него. Даже больше — умирающий был единственный живой человек в этой странной сцене. Остальные были тенями, куклами. Он же был единственным живым среди них.
Джон открыл рот и произнес: «Генриетта…» Он моргнул, голова откинулась набок. Пуаро подошел, опустился около лежащего на колени, осмотрел его и поднялся, механически отряхивая брюки.
— Скончался, — сказал он.
— Герда…
Женщина, державшая револьвер, вышла из своей неподвижности, посмотрела на всех и, пораженная, прошептала:
— Джон умер!
Высокая молодая женщина — та, у которой была корзина с георгинами, авторитетным тоном потребовала, чтобы ей отдали оружие. Пуаро не успел ни вмешаться, ни возразить — она уже держала револьвер в руке.
— Вы не должны были этого делать! — сказал он. Звук его голоса испугал ее: она вздрогнула, раскрыла пальцы, и оружие упало в воду.
— Какая я неловкая! — воскликнула она. — Простите меня!
Пуаро внимательно на нее посмотрел, она спокойно выдержала его взгляд. Он подумал, что подозрения, только что мелькнувшие у него, необоснованны.
— Ничего нельзя трогать, — сказал он. — Ничего не должно измениться до прихода полиции.
Некоторое время царило полное замешательство.
— Действительно, нужно позвать полицию, — с отвращением тихо проговорила леди Эндкателл.
Мужчина в охотничьем костюме с легким презрением заявил, что ему тоже кажется — без полиции тут не обойтись. |