В глубине толстая неприятная женщина, очень маленького роста, с волосами, рыжими от хны, с огромным носом и противным голосом обсуждала с клиенткой возможности переделки вечернего платья. Слева, из примерочной кабинки, сквозь легкую перегородку доносился раздраженный голос:
— Это просто страх божий! У меня нет других слов! Неужели у вас нет ничего по-настоящему приличного?
— Посмотрите на это темно-красное платье, мадам, я уверена, что оно очень вам пойдет! Не хотели ли бы вы его примерить?
Эдвард узнал голос Мидж — непривычно почтительный, убежденный.
— Я не хочу терять время и надевать на себя то, что мне не нравится! Потрудитесь немного, девушка, я ведь вам уже сказала, что красного не хочу. Если бы вы меня слушали…
Эдвард чувствовал, что его лицо и шея приняли пунцовую окраску. Он надеялся, что Мидж сейчас швырнет платье в лицо отвратительной мегере. Но Мидж очень вежливо продолжала уговаривать:
— Сейчас я поищу для вас другую вещь, мадам. Не хотите ли посмотреть вот это зеленое или вот это персиковое, оно очень красивое.
— Это все ужасно! Я ничего больше не хочу смотреть! Я теряю время!
Между тем миссис Эльфридж оставила свою клиентку и направилась к Эдварду, вопросительно на него глядя. Он собрал всю свою волю и обратился к ней:
— Могу ли я, мадам, поговорить с мисс Хардкастл? Хозяйка магазина нахмурилась, но, заметив, что одежда Эдварда могла быть сшита только у лучшего портного Лондона, одарила посетителя улыбкой, которая все равно не могла ее украсить.
В примерочной кабине клиентка почти кричала.
— Осторожно! Вы рвете мне сетку для волос! До чего же вы неловкая!
— Я глубоко сожалею, — извинялась Мидж.
— Нельзя же быть такой неуклюжей! Пустите, я сама это сделаю! Где мой пояс?..
Миссис Эльфридж медовым голосом сообщила Эдварду, что мисс Хардкастл освободится «через минуту». Скоро Мидж открыла дверь кабины, и оттуда вывалилась немолодая женщина с перекошенным злым лицом. В руках у нее была масса всяких пакетов. Крупным шагом она вышла из магазина. Мидж была одета в черное платье строгого покроя. Она была очень бледна и казалась совершенно несчастной.
— Мидж, — сказал Эдвард без всяких предисловий, — я пришел пригласить вас на завтрак.
Мидж бросила быстрый взгляд на часы.
— Я не смогу уйти раньше четверти второго. Было десять минут второго.
Мисс Эльфридж сказала приторно сладким тоном:
— Вы можете пойти сейчас, потому что за вами пришел ваш друг.
Мидж прошептала слова благодарности, попросила его подождать недолго и исчезла в глубине магазина. Эдвард чувствовал себя неловко в этой отвратительной лавке. Ему не понравилось, как миссис Эльфридж произнесла слово «друг». Все тут было отвратительно. Миссис Эльфридж как раз собиралась начать беседу, когда в магазин вошла облаченная в роскошное манто дама с мерзкой собачонкой на руках, безобразным пекинесом. Коммерческий инстинкт взял верх над любопытством, и миссис Эльфридж устремилась навстречу посетительнице.
Мидж вернулась. Эдвард взял ее за локоть и увел.
— Боже мой! — воскликнул он на улице. — Неужели вам нужно все это терпеть? Я слышал ваш разговор с этой ведьмой. Как вы удержались от того, чтобы не швырнуть ей эти тряпки в лицо?
— Если бы я на это решилась, я бы быстро потеряла это место.
— Но разве у вас не возникает желания запустить тряпками в такую особу?
Мидж вздохнула.
— У меня бывает такое желание. К концу дня, особенно летом, в жаркие дни наступают моменты, когда я боюсь потерять самообладание, когда я с трудом удерживаюсь, чтобы не сказать этим мерзким бабам все, что я о них думаю!
— Мидж, моя дорогая маленькая Мидж, так продолжаться не может!
Она немного натянуто засмеялась. |