появилась возможность копаться в старых ящиках, заглядывать в шкафы, которые не открывал годами, даже проверять под подушками и кроватями. Дом, казалось, был рад помочь, отодвигая мебель с его пути и открывая для него

дверцы шкафчиков. Он открывал каждый шкаф, касался пальцами стен, проходя

мимо, ощущая края и выступы, которых не должно здесь быть.

Он нашел пачку старых флаконов с лекарствами от мигрени, которые

принадлежали, скорее всего, его маме, но никакого клея или скрытых комнат.

За два часа до назначенной встречи с Дэлайлой Гэвин был готов оставить

надежду найти хоть что-нибудь.

Он снова поднялся по ступенькам и пошел в свою комнату, остановившись

на полпути к кровати. В центре идеально постеленного покрывала лежала

фотография его мамы, которую он хранил в шкафчике в ванной.

Все это время Дом знал, что именно он искал.

Воздух остыл, в комнате потемнело, словно солнце ушло за облака. На коже

проступили капельки пота, и он ощутил, как по рукам, ногам и шее побежали

мурашки.

Снаружи вдали виднелось синее небо, листья деревьев трепетали на ветру, но ближе к Дому все оставалось темным. Двор был окутан тенью. А ветер качал

мертвые ветви его любимого вишневого дерева.

Позади него в коридоре послышался звук. Но не шаги, а  рык.  Такой звук

мог исходить только из утробы монстра – низкий и зловещий, вибрирующий по

перекрытиям под его спальней и взбирающийся вверх по стенам. Дрожь

становилась все выше и выше, словно охватила уже весь дом.

Гэвин закрыл глаза, представив ступеньки, и сколько шагов нужно сделать, чтобы попасть туда.

Если он побежит, то Кровать подвинется, и ему придется прыгать. Шкаф

попытается закрыть проход. В Коридоре пусто, но Стол был проворным и мог

заблокировать любую дверь, какую пожелает. Он попытается замедлить его, поймать и сбросить с лестницы, если будет нужно.

 О боже.

Гэвин попытался отогнать мысль о предстоящем сражении из головы, но не

смог. Он снова закрыл глаза и почти представил себя там, на нижних ступенях, с вывернутыми под неестественными углами руками и ногами, со странно

выкрученной шеей и с остекленевшими открытыми глазами. Дом и правда

позволит Гэвину умереть, лишь бы он не вышел? Воздух спешно покинул его

легкие, и он закрыл рукой рот, сглотнув поднимающуюся к горлу тошноту. Это

не Дом был расстроен и уязвлен. Впервые в жизни Гэвин понял, что Дом готов

сделать что угодно, чтобы удержать его внутри.

«Он и не собирался меня отпускать».

Он смотрел на окна спальни, закрытые плотными шторами, которые

запросто могли наброситься и схватить его. Посмотрел на открытую ванную и

окно, которое он подпер деревяшкой.

Та все еще была на месте.

Если поспешить, он сможет добраться и выйти. А если Дом захлопнет

окно, то он его разобьет. Это единственный свободный путь. Прищурившись, Гэвин подсчитал расстояние. Метров пять. Столько ему нужно пройти. Пять

метров от него до ванной.

Оглядев еще раз коридор, он сделал глубокий вдох и побежал.

Стол из коридора поехал по полу и встал между ним и дверью, и Гэвин

поднырнул, проехав по холодному деревянному полу в комнату. Стукнулся

плечом о стену, и та задрожала, на глазах меняя цвет и форму, и внезапно он

перестал понимать, где находится. Справа должен был быть коридор, а  прямо

 здесь – дверь в ванную, окно, но ее тут не было. Были обои, которые он никогда

не видел, на стенах рядом с дверями, которые он никогда не открывал.

– Мама! – завопил Гэвин. – Ты здесь? Мама! – такой хриплый

пронзительный вопль он тоже никогда не издавал.