тихо, но потом звук стал казаться пронзительным в ее воображении.

– Зависит от того, остаюсь ли я чистой, целуя его, – наконец ответила она.

– «Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность» [Песнь Песней

Соломона – прим. перев.], – невнятно процитировал он, сплетая слова в одно.

Он говорил немного странно, и Дэлайла не знала, было ли это из-за

алкоголя, или из-за того, что он цитировал Священное Писание, словно читал

по бумажке, или причина была в чем-то совершенно другом. Ветер на улице

ударял веткой по кухонному окну.

– Ладно, пап. Думаю, мне пора в комнату, – Дэлайла тревожно взглянула на

него, отошла от стойки и направилась к двери, ведущей в гостиную, за которой

была лестница к ее убежищу – ее комнате. Справа от нее ящик стола

громыхнул, заставив ее подпрыгнуть, и в гостиную ворвался порыв ветра, ударив ее в лицо. Окно распахнулось, впуская холодный ночной воздух.

– «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я

принести, но меч» [Евангелие от Матфея 10:34 – прим. перев.], – голос отца эхом

раздался по кухне, но когда она обернулась, он уже спал, уткнувшись головой в

скрещенные на столе руки.

Поднявшись к себе, она вытащила из-под подушки телефон и написала

Гэвину.

 «Нужно поговорить».

Через десять минут ответа так и не последовало, а ей показалось, что ее

комната пульсирует, словно вдыхает и выдыхает. Странно, но пока дом Гэвина

на нее злился, она даже не задумывалась о том, что он живой, но вот мысль, что

такое может  передаваться,  и что ненавидящий ее дом может повлиять и на ее

дом, ужасала.

«Это не нормально, – подумала она. – Даже если он был хорошим, живой

дом – это не нормально. Это не одно и то же, как сказала бы Нонна». Она

зажмурилась до искр в глазах. Почему она догадалась только сейчас? Ей

хотелось, чтобы мир был диким, пугающим и непонятным, но настолько

пугающий мир ее не устраивал.

Она написала Давалу.

 «Не спишь?»

Через миг телефон завибрировал в руке.

 «Теперь нет, когда телефон зазвонил прямо у головы».

 «Прости».

 «Все в порядке. Что случилось?»

Дэлайла посмотрела на телефон, а потом набрала его, желая услышать

человеческий голос, звучащий знакомо и не пьяно, или немного…  одержимо.

Давал ответил, когда не успел прозвучать хоть один полный гудок.

– Принцесса Дэлайла, давно пора спать.

– Прости. Выдалась кошмарная ночка.

Она услышала шуршание на другом конце, словно он сел на кровати, потом

раздался его сонный голос:

– Ладно. Рассказывай.

– Давал, ты не замечал ничего странного в этом городе?

Минуту стояла тишина, она почти чувствовала озадаченный взгляд Давала.

– Ты серьезно? В Мортоне все странно. Он почти как город в «Эдварде

Руки-ножницы».

– Погоди, я про предметы, что преследуют тебя, хотя не должны.

– Пусть кто-нибудь отключит тебе «Нетфликс».

– Это не из фильма. Это из жизни. Боюсь, предметы в этом городе…

одержимы.

– Мне стоило бы записать этот разговор и включить тебе завтра. Ты будешь

в ужасе, – сказал он. – Да, Мортон странный. Но это из-за кучи людей, похожих

друг на друга, никогда не общающихся с чужаками и никогда никуда не

уезжающих.