Цвет, отчетливые подробности, кажущаяся близость актеров там, где те заполняли центр экрана и, наконец, сами актеры – притянули к себе взгляд спецагента, словно железные опилки к магниту. Их было всего двое, лишь двое актеров, или точнее, игроков, в хорошо освещенной комнате с рельефными, хотя неяркими и разноцветными занавесками и нейтральными коврами, где все выглядело идеально скоординированным – с расчетом приковать взгляд зрителя к круглой постели с черной простыней. И к игрокам, конечно же.

Игроки…

Одним из них являлся Сит-Баннермен, стоящий нагим, подбоченясь рядом с постелью, и лицом к зрителям; фактически, лицом к Джеку Тарнболлу. Не возникало никаких сомнений, что с экрана смотрит именно красивое человеческое (нечеловеческое) лицо Сита – или, скорее, лицо конструкции-Баннермена, скрывавшее его истинное, пришельческое обличье – но Тарнболл смог очень даже запросто усомниться насчет его тела. Так как, несмотря на то, что тело было тем же самым, имелось одно огромное отличие.

Та первоначальная конструкция – Сит-Баннермен, которому спецагент разнес руку (оружие) на несколько алых сарделек той ночью в Киллине, в Шотландии, который попытался растоптать его, словно здоровенный бешеный бык, прежде чем скрыться в ночи – была всего лишь инопланетной конструкцией. А конструкция, инопланетная или любая иная (если она не являлась «куклой» того типа, к которому благоволили лица, имевшие трудности с чисто человеческими отношениями или хитроумной моделью для студентов, изучающих анатомию), не нуждалась в том «оборудовании», которым оказалась снаряжена эта. Фактически, первоначальный Сит-Баннермен был совершенно бесполым. О, с виду-то эта конструкция походила на мужчину, но зачем глубоководному скафандру – или космическому скафандру, если уж на то пошло – пенис и яички?

Но там, где Тарнболл описывал конструкцию Сита-Баннермена в ее первоначальном виде как «здоровенный бешеный бык», это новое создание он мог бы описать только словами «висюлька, как у быка». И, пожалуй, не преувеличил бы.

Прочие завсегдатаи «Альт Дойчехаузе» пораженно ахнули. Для них это тоже оказалось в новинку. Вполне естественно, так как демонстрируемое действо являлось сработанным синтезатором сюжетом из кошмара спецагента. Или, скорее, садистским дополнением к программе со стороны Сита.

Что же касается другого актера – или актрисы – то та находилась на постели, которая, как теперь стало видно, вращалась, но медленно-премедленно. Она стояла на коленях, раздвинув ноги, широко разведя руки в стороны и опустив плечи. И стояла она спиной к зрителю. Все показывалось предельно отчетливо, в черно-розовом цвете на фоне многослойных, неярких комнатных занавесок и шелковисто-черном заднике простыней, когда вращение постели постепенно привело ее в профиль, но лицом не к Ситу-Баннермену.

Именно это и происходило на экране, это послужило прелюдией к откровенно и даже пугающе сексуальной сцене. А вне экрана посетители «Альт Дойчехаузе» впали в совершенно нехарактерное безмолвие. Они привыкли и даже приучились к дешевым, дрянным, бородавки-и-все-такое-прочее порнофильмам… но это было нечто иное. И в голове у Джека Тарнболла гремел глухой, отдаленный рев, становящийся с каждой секундой все громче и громче, и, затмевая все прочее, когда черная постель продолжала вращаться, стоящая на ней в эротической позе женская фигура постепенно поворачивалась лицом к зрителям.

Но лицо ее оставалось направленным прочь от камеры, она оглядывалась на проделанный ею путь, и волосы спали ей на щеку и подбородок так, что спецагент не мог пока разглядеть ее лица… Не мог быть уверен в том, что более чем наполовину подозревал. С другой стороны, Сит-Баннермен выглядел вполне уверенным. И даже самоуверенным. Направляя двумя руками свой чудовищный, восставший член, он дождался, пока женщина не оказалась точно на нужном месте, а затем забрался на постель.