Витя, подавшись вперёд, старался рассмотреть в полутьме лицо отца. Ему казалось, что после слов Марины отец должен был подняться во весь рост, подойти к столу и так ответить бригадиру, чтобы та не знала, куда деваться. Но он почему-то молчал и курил цигарку за цигаркой.

- Есть у меня предложение, - сказала Марина. - Не желает Никита Кузьмич учиться - дать ему другую работу в колхозе. Пусть в шорники идёт или в сторожа.

Кораблёв приподнялся и уставился на девушку с таким видом, словно с малых лет не видел её и теперь не может признать.

- Ну Балашова! Ну соседка! Вон ты какая стала!.. - И он, расталкивая колхозников, пошёл к двери.

- Обождите, Никита Кузьмич! - остановил его Сергей. - Что вы взвились прежде срока? Разговор полюбовный идёт. Послушаем, что ещё люди скажут.

Раздались голоса, что просьбу Кораблёва надо уважить и не посылать его больше на курсы.

Слова попросил Фёдор Семёнович. Витя так и подался вперёд: вот когда учитель высмеет отца, сведёт с ним счёты!..

- Легко же вы с человеком разделались! - заговорил Фёдор Семёнович. - «Уважить, освободить»… Слов нет, шила в мешке не утаишь: Никита Кузьмич поотстал от людей, постарел не по годам… Но что в поле он работать умеет, землю понимает - этого у него не отнимешь. И рано ему ещё в сторожа уходить…

Витя всё ждал, что после такого осторожного вступления учитель наконец-то обрушится на отца. Но ничего плохого он не сказал. Он даже посоветовал правлению Никиту Кузьмина от курсов не освобождать, а обязать закончить их, да не как-нибудь, а с отличием.

- Кораблёв у нас не из слабеньких, в азарт войдёт - одолеет.

Члены правления согласились с учителем.

Витя с недоумением поглядывал то на отца, то на Фёдора Семёновича. Вдруг он заметил рядом с собой Костю Ручьёва. Взгляды их встретились.

«Слушай, как учитель на твоего отца нападает! - казалось, говорили Костины глаза. - Все бы так нападали!»

Витя зябко поёжился и выскользнул за дверь. Дома он молча разделся и забрался на печь.

В голове у него всё перепуталось. До сих пор Витя считал отца одним из самых уважаемых людей в колхозе. Никита Кузьмич много лет был членом правления, потом кладовщиком; с его мнением считались, к нему прислушивались. Он отлично знал все колхозные угодья; по его сигналу начинали сев, сенокос, уборку хлебов. Никто удачливее и дешевле Кораблёва не умел купить для колхоза племенного быка или рабочих коней… И вдруг против отца подняли голос. И кто же? Марина Балашова, соседка, молодой бригадир.

Витя ничего не мог понять. А ведь ему всегда так хорошо и покойно было с отцом. Отец был ласков, заботлив, никогда ни в чём не отказывал, всегда вовремя приходил к нему на помощь.

…Вскоре Никита Кузьмич вернулся из правления. Семья села ужинать. Витя сослался на головную боль и от ужина отказался.

За столом царило молчание. Первой его нарушила мать. Она спросила отца, правда ли, что на собрании Марина Балашова предложила ему пойти в сторожа.

- Уже пошло по свету гулять… - Никита Кузьмич поморщился и отложил в сторону ложку. - Марина, она скажет… горяча чересчур!

Он поднялся, зашагал по избе и, всё больше распаляясь, заговорил о том, что в колхозе его не ценят, старые заслуги забыли, люди сводят с ним личные счёты…

Вдруг он остановился: Витя смотрел на него с печки.

- Не спишь, сынок?

- А почему на собрании этого не сказал? - глухо спросил мальчик.

- А ты разве был на собрании? - опешил отец. - Слышал что-нибудь?

- Всё слышал… Били тебя, судили, а ты в уголке сидел, отмалчивался.

Никита Кузьмич часто заморгал глазами и как-то боком отошёл от печки.

- Ладно, ты спи, коль нездоров, спи… - Потом он вспомнил: - Да, мать сказывала, ты в район ко мне собрался.