Конечно, не ударяет. Набивает большую кухню людьми, кастрюлями и подносами с жирным печеньем. Полирует мебель, купленную на аукционах для гостиной, но прекрасный круглый стол вечно завален газетами и каталогами. Рии никогда не придет в голову зажечь две свечи, надеть красивое платье, приготовить Дэнни обед и накрыть на стол.

Нет, ей дороже кухня, на которой собирается вся Тара-роуд, а когда Дэнни возвращается домой после трудового дня, ему только и остается, что уснуть в кресле. Розмари смотрела на Дэнни и любовалась его улыбкой. Он стоял на кухне, держал на руках очаровательную дочку, а тем временем его жена составляла список гостей. Этот человек был так уверен в себе, что приехал с подружкой в городок, находившийся всего в нескольких милях от дома его родителей. И не постеснялся даже Барни Маккарти. Розмари слышала смешной рассказ о том, как свекор Рии все перепутал. Почему некоторым мужчинам так везет? Почему на них ни у кого не поднимается рука? Нет, жизнь устроена несправедливо.

Рия не отходила от плиты день и ночь, готовя угощение для вечеринки. Она дважды отклонила приглашения Моны Маккарти, не объясняя причины собственной занятости. Ей было стыдно смотреть в глаза этой доброй и щедрой женщине. Но Дэнни был непреклонен. Эта вечеринка не для Моны. Настала очередь Полли.

Мать Рии была в курсе дела, но помалкивала. Она жила так близко, что постоянно торчала на кухне и знала все, что происходит в доме дочери. Нора Джонсон никогда не приходила в дом шестнадцать по Тара-роуд, чтобы поесть, и отклоняла все приглашения на ланч и обед. Говорила, что это лучший способ надоесть хозяевам. Нет, Нора приходила либо до трапезы, либо после, суетилась, звенела ключами и договаривалась о следующем визите. Было бы куда проще, если бы она приходила в удобное время и сидела со всеми остальными. Рия вздыхала, но с матерью не ссорилась. Ее утешала мысль о том, что кто-то еще знает всю подноготную — своего рода сагу о Барни Маккарти.

— Рия, закрывай на это глаза, — несколько раз советовала мать. — Знаешь, у таких людей свои потребности. — Подобная терпимость и уступчивость была для Норы необычна. К чужим потребностям она относилась презрительно. Но Нора Джонсон была очень практичной женщиной. Однажды мать сказала Рии и Хилари, что она простила бы их покойного отца, если бы он имел свои потребности, но при этом сумел обеспечить ей приличную страховку или пенсию.

— Нам понадобится целое море безалкогольных напитков, — сказала Рия мужу накануне вечеринки.

— Конечно. С такими людьми, как Орла и Колм, без них не обойтись, — согласился он.

— Как ты узнал, что Орла — анонимный алкоголик? — спросила Рия.

— Не помню. То ли от тебя, то ли от Розмари. В общем, от кого-то из вас.

— Я не знала. А если бы и знала, то не сказала бы.

— И я тоже не скажу, — пообещал Дэнни.

В тот вечер Орла нарушила зарок. Она приехала рано, стала первой гостьей и застала Дэнни Линча и Рию, которая якобы ничего для него не значила, в объятиях друг друга. Дом, в котором, по словам Дэнни, ему было душно, оказался нарядным, теплым и приветливым. С минуты на минуту его должны были заполнить друзья. По комнатам ходила маленькая девочка в нарядном платье, говорившая всем, что ей скоро будет четыре года и эту вечеринку созвали в ее честь. Она то и дело норовила взять отца за руку. Орла такого не ожидала и решила, что может позволить себе порцию виски.

К моменту приезда Колма она уже изрядно набралась.

— Позвольте отвезти вас домой, — умолял он.

— Нет. Я не хочу, чтобы мне читали проповеди. — По лицу Орлы бежали пьяные слезы.