– Сара сейчас в надежных руках. Я не буду сидеть без дела, – покачал головой Мейсон. – Сегодня вторник. К пятнице возвращайся. Дольше ждать не могу. С тобой или без тебя, но примерно в это время я собираюсь наведаться в дом Фишера.

– Для чего?

– Пол, ты же ирландец и наверняка слышал о семтексе. Проложу провод по периметру и взорву все к чертовой матери!

С вокзала Ситон по мосту Ватерлоо вышел к Элдвичу и направился вдоль Саутгемптон‑роу к Блумсбери. В монастыре они поспали часа два, а затем тот же францисканец повез их вниз, сердито морщась на крутых поворотах, когда «фольксваген» заносило на тонких шинах. Спешка объяснялась желанием посадить гостей на ближайший поезд. Это было вчера. А сегодня уже после полудня Ситон снова был в Лондоне. Он шел по осенним улицам по знакомому адресу. Старые экземпляры «Вестерн мейл», вероятно, были переведены на микропленку еще в восьмидесятые. И он не думал, что библиотечная подборка газет могла быть неполной. Он прошерстит все издания, начиная с сентября тысяча девятьсот двадцать седьмого года. Пол практически не сомневался, что найдет что‑нибудь, относящееся к делу. И эта уверенность согревала его, как крошечный огонек. Тем временем небо над Саутгемптон‑роу нахмурилось, налилось темнотой, тени поблекли, и Ситон почти машинально свернул на Мьюзиум‑стрит, спасаясь от надвигающегося ливня.

Валлийский акцент мальчика, жившего семьдесят лет назад, мог означать только Уэльс. В те времена в Британии не было свободы перемещения. Рабочий класс тогда путешествовал – пешком или в фургонах для скота, – лишь будучи мобилизованным на войну во славу империи. Большинство людей жили и умирали там, где родились. Только немногим избранным вроде учеников привилегированных школ, каким некогда был мистер Брин‑младший, удавалось совершить поездку по стране. Исчезновение Питера не вызвало широкой огласки. В те далекие годы общественный резонанс получали только дела, касающиеся богатых или известных людей. Взять, к примеру, случай с похищением несчастного сына Линдберга. Питер же был один из многих. Когда его увезли, то местожительство мальчика выдал его акцент. Ситон был в этом просто уверен.

Так оно и вышло. Пол почти сразу обнаружил то, что искал.

Первой была срочная информация внештатного корреспондента по уголовным делам, в которой не фигурировало ни одного имени. В номере от четвертого октября говорилось только, что из рыбацкой деревушки Абердифи в Гвинеде пропал восьмилетний ребенок‑сирота. В сообщении даже не был указан пол ребенка, но Ситон сразу понял, о ком шла речь. Как справедливо заметила Пандора в своем дневнике, похищение детей и тогда не считалось рядовым преступлением.

Двадцатого октября последовал уже более пространный материал за подписью Филипа Била, аккредитованного старшего криминального репортера «Дейли мейл». В статье было дано словесное описание пропавшего мальчика, составленное со слов приходского священника и директрисы приходской школы. По отзывам мисс Марджори Пегг, Питер Морган был честным и послушным мальчиком, наделенным от природы жизнерадостным нравом. Он прекрасно играл в футбол и вообще был необычайно одаренным ребенком. Мисс Пегг категорически отвергала предположение, будто Питер мог добровольно уйти с посторонним человеком. Она не уточнила, в какой области знаний проявлялись способности Питера. А если даже и так, то ее комментарии не уцелели под безжалостной рукой редакторов, кромсавших материалы под размер колонки в кардиффском отделе «Дейли мейл».

Описанию мальчика Ситон не стал придавать особого значения. Это старый трюк. Репортеры здесь всегда выступают заодно с полицией. Чем живее и привлекательнее портрет жертвы, тем эмоциональнее прореагируют читатели. Такой испытанный на практике, проверенный прием помогает найти новых свидетелей и позволяет им припомнить важные детали происшествия.