– Мы что, сегодня спать совсем не будем? – поинтересовался Пол.

– На том свете отоспимся, – не отступал Мейсон.

Ситон подумал, что как было бы хорошо, если бы он мог просто сказать «аминь».

– Рассказывай, капитан, – согласился он. – Я весь внимание.

7

Тайная операция проходила в Кот‑д'Ивуар. Ее целью было помочь французам уладить очередную племенную распрю. Из полка Мейсона выделили троих и прикрепили к отряду гуркхов.[26] Территория представляла собой непроходимые джунгли. Гуркхов выбрали за их выносливость, молчаливость и способность безропотно переносить непростые условия, в которых им приходилось жить и воевать. Двое парней под началом Мейсона были сержанты и отличные бойцы, ветераны спецопераций на Фолклендах и в Северной Ирландии, участвовали в первой войне в Персидском заливе. К концу службы в действующей армии они сохранили отменное здоровье, каким даже на гражданке мог похвастаться не всякий пацан. Несмотря на чин Мейсона, в троице все держались на равных. Не то чтобы так было принято в полку, но во время боевых действий между ними не было различий ни по части экипировки, ни по части знаний. В данном случае французского, у всех одинаково плохого и неподдающегося переводу, что словно нарочно усугубляло ситуацию. Зато члены отряда могли всегда положиться друг на друга.

Все подобные конфликты разворачивались примерно по одному и тому же сценарию: племена начинали ругаться из‑за спорного участка земли, стада, водопоя или еще чего‑нибудь. Мелкие стычки и нападения из засады перерастали в изнуряющую междоусобицу, в ходе которой неприятели отравляли колодцы, сжигали деревни, уводили коров и коз. В результате дело доходило до изнасилования женщин и нанесения увечий. Наконец наступал момент, когда цена потерь уже не окупалась потенциальной выгодой. Тогда старейшины враждующих племен собирались на совет и достигали соглашения, стараясь, чтобы обе стороны могли по возможности сохранить лицо. Затем все расходились по домам, чтобы оплакать погибших и залечить раны – до следующего раза.

– А почему французы сами не могли навести там порядок? – поинтересовался Ситон.

– Французы очень привязаны к своим африканским владениям, – улыбнулся Мейсон.

– Уж не хотите ли вы сказать, будто они все еще мнят себя империей?

– Не забывайте, что они там прочно обосновались, причем давно. Как бы там ни было, я что‑то ни разу не слышал, чтобы французы собирались оттуда уйти. За это время они кое в чем поднаторели и одну вещь поняли очень хорошо: нельзя участвовать в межплеменных конфликтах, то есть демонстрировать пристрастность. Пусть уж лучше наемников клянут за несправедливое вмешательство. Вот почему Париж готов платить гуркхам – они не похожи на французов. Французская интервенция в Кот‑д'Ивуар выглядит как охраняемые колонны военного автотранспорта, выходящие из гарнизона. Мы же передвигаемся ночью на чинуках. Мы – это кто угодно.

– Не самый дешевый способ решать проблемы.

– Да, не самый. Но иногда единственный.

– Но тот конфликт, похоже, сам собой не рассосался, – предположил Ситон.

– Нет. Не рассосался. В тот раз все было иначе.

Их послали на север страны, в холмистый район к западу от Тубы.[27] Примерно в ста километрах проходила граница с Гвинеей. Отдаленность участка умаляла его государственную значимость, превращая в неясную точку на карте. Естественно, для воюющих туземцев участок этот тоже ничего не значил. Примкнувшие к гуркхам Мейсон и его соратники сначала находили только следы кровавой бойни.