— Не стоит тратить слов, Мутушими, — возразил сенатор, — повторяю вам, я не взяточник и останусь верен своей родине до последнего вздоха.

Японец опять расхохотался.

— Это мы еще увидим! — крикнул он, — я вижу, что то, что вы пережили недавно, не сломило еще вашего упорства. Вы, по-видимому, желаете еще более подробно ознакомиться с тайнами этого дома. Отлично, я исполню ваше желание. До сих пор я баловался, но теперь я проявлю всю строгость и жестокость.

— Делайте, что хотите! — презрительно воскликнул сенатор, — я документа вашего все-таки не подпишу!

— Это ваше последнее слово?

— Последнее!

— Извольте!

И Мутушими опять залился дьявольским смехом.

Марк Галлан ожидал, что снова явятся приведения, но он ошибся.

Минуты проходили, и все было тихо. Кругом было темно, как и прежде царила мертвая тишина.

Сенатор неподвижно сидел на своем стуле.

Тишина навела на него дремоту, голова его то и дело склонялась на грудь. Он закрыл глаза. Но все снова и снова он отгонял дремоту, так как ему не хотелось засыпать, чтобы не быть застигнутым врасплох клевретами барона.

Вдруг он ощутил дуновение легкого ветерка. Тонкое, нежное благоухание распространилось по комнате и сенатор с наслаждением вдыхал его.

В этом была его гибель.

Едва успел он вдохнуть несколько раз благоухающий воздух, как голова его склонилась на грудь, руки бессильно опустились вниз и глаза закрылись.

Он ощутил еще только какое-то вращательное движение стула, на котором он сидел, а потом все смешалось у него в голове и он потерял сознание.

С мучительным стоном сенатор выпрямился.

Что это? Откуда этот яркий свет? Был ли это сон или явь?

Он сидел за столом, богато убранным золотой и серебряной посудой. Вдоль всего стола были расставлены красивые хрустальные вазы, соединенные между собой нитями сверкающих жемчужин. Стены комнаты были завешаны драгоценными гобеленами, а из-за олеандров и лавровых деревьев виднелись чудные картины в широких золотых рамах.

Каприз азиатского деспота разукрасил эту столовую всей роскошью сказочного востока.

Марк Галлан был один.

При виде золотых и серебряных подставок для блюд и наполненных льдом холодильников сенатор вспомнил, что он был голоден.

«Вероятно, Мутушими избрал иную тактику, — подумал он, — он хочет пытать меня муками Тантала, заставляя меня смотреть, как он сам будет есть и пить, пока я буду томиться голодом и жаждой».

Внезапно раздался глухой звук гонга и вслед за этим послышалась приятная музыка. Таких приятных и ласкающих слух мотивов сенатор никогда еще не слышал, да и инструменты музыкантов были ему незнакомы.

Вдруг открылась дверь за олеандровыми кустами.

Марк Галлан не верил своим глазам, когда увидел барона Мутушими под руку с прелестной дамой. Он был в белом жилете и фраке со звездой.

При виде человека, который причинил ему так много зла, сенатор потерял всякое самообладание.

Он яростно вскрикнул и хотел броситься на японца, но к ужасу своему, только теперь заметил, что руки и ноги его были крепко привязаны к креслу, и что широкий кожаный ремень проходил через его грудь.

В бессильной ярости он сжал кулаки.

Пытаясь вскочить на ноги вместе со стулом и броситься на Мутушими, он тоже потерпел фиаско. По-видимому, тяжелый стул был привинчен к полу, так как он не поддался ни на волосок.