Паренек ударил его несколько раз кряду. Острое лезвие проникало в сильное молодое тело с необъяснимой легкостью, будто распарывало не человеческую плоть, а набитую лебяжьим пухом перину.

Все удары пришлись точно в сердце. Аристархов не успел даже вскрикнуть — захрипел, отшатнувшись, врезался спиной в стену. Сполз по ней и завалился на бок.

«Почтальон» схватил поверженную жертву за мокрую каштановую шевелюру, приподнял и, всадив огромный нож в последний раз, так и оставил его торчать в окровавленной груди.

Он подобрал с пола бланк телеграммы и осторожно снял с рукоятки ножа белый платок. Проверив, не оставил ли в прихожей следов, он сгреб с тумбочки увесистую связку ключей, нашел и отсоединил от нее два нужных. Протерев связку платком, положил ее на место. Постояв, внимательно оглядел площадь небольшой прихожей и тихо исчез из квартиры.

Глава восемнадцатая

Москва, Безбожный переулок; август 1945 года

В том же составе и на тех же двух автомобилях сыщики с сопровождением из специального оперотряда доставили арестованного Мирзаяна в Безбожный переулок. Провести первый допрос лучше всего было прямо на квартире, возле пропавшего четыре года назад сейфа. Старцев не верил в Бога, но сейчас готов был побожиться, что сейф с инвентарным номером «1172» находится в двенадцатой квартире пятиэтажного дома с красивым лепным декором по фасаду. На ошибку или совпадение шансов Иван Харитонович не оставлял.

От улицы Разина до Аптекарского огорода ехали минут двадцать. Мирзаян всю дорогу сидел смирно, только глубоко дышал и с ужасом посматривал на сцепленные наручниками запястья. Судя по не сходившему с лица изумлению и бусинкам пота на лбу, он и мысли не допускал о подобном исходе.

Пропустив бегущий навстречу трамвай, машины заехали во двор и остановились напротив первого подъезда.

Небо окончательно потемнело, где-то высоко по правую руку бесполезно блестела желто-красная полная луна.

Двор был освещен четырьмя электрическими лампами — две горели на фонарных столбах и по одной — под козырьками подъездов.

— Двоим остаться внизу, двое пойдут с нами, — приказал Старцев сотрудникам оперативного отряда.

Толстяк с трудом выбрался из автомобиля, покашлял в ладони и с поникшей головой направился к крыльцу родного подъезда. Чуть поодаль, наблюдая эту картину, застыла женщина-домоуправ, несколько часов назад отвечавшая на вопросы сыщиков. Прижав к груди домовой журнал в картонном переплете, она с жалостью и ужасом проводила взглядом арестованного жильца.

— Зинаида Кузьминична, — позвал ее Старцев.

— Да, слушаю, — угодливо пролепетала та.

— Для производства обыска нам нужны двое понятых. Пожалуйста, пригласите еще кого-нибудь из жильцов и поднимитесь в квартиру № 12.

— Будет сделано. — Она мигом исчезла в подъезде.

Поднявшись на пятый этаж, группа остановилась на площадке.

— Что ж вы, гражданин Мирзаян, с таким слабым сердечком не подыскали себе жилье пониже? — приговаривал Старцев, отыскивая на связке нужный ключ.

Мирзаян стоял рядом, подпирая плечом выкрашенную в салатовый цвет стену. Двумя руками он держался за грудь, из которой с жутким клокотанием вырывались хрипы. Вопрос майора уголовного розыска был риторическим, дела не касался и ответа не требовал.

Внизу на лестнице послышались торопливые шаги и взволнованные женские голоса. Зинаида Кузьминична и местная дворничиха спешили стать свидетелями грандиозного события — обыска в квартире одного из самых уважаемых жильцов пятиэтажного дома.

— Итак, все в сборе.