Потому вывод напрашивался сам собой: либо часть рыжья со сверкальцами до сих пор хранится на полках сейфа, либо на месте колечек, часиков, брошек и прочей желтизны покоятся пачки советских денежных знаков.

Оба варианта Пашу устраивали, ибо в данный момент в его карманах гулял холодный ветер. Мятая пачка папирос, коробок спичек, три рубля мелочью, любимый выкидной нож, за поясом пистолет с четырьмя патронами в магазине. Да еще серебряный нательный крестик на суровой нитке. И больше ничего.

* * *

За полквартала до заветной калитки с тропинкой к двухэтажному дому за спиной послышался шорох. Барон резко обернулся, правая ладонь торопливо нащупала угловатую рукоять «ТТ».

«Четыре патрона, — вспомнил он. — Ничего. В самый раз. Никто ж, окромя меня, не знает, что магазин полупустой…»

Вокруг в радиусе полусотни метров не было никого. Только в клумбе напротив кирпичного барака происходила непонятная возня.

«Псина, что ли? Тогда почему не залаяла?..»

Вскоре шорох повторился, но уже в другом конце клумбы. А через секунду низкий заборчик из обрезков горбыля перепрыгнула кошка черно-белого окраса.

У Паши отлегло.

— Едрена рать! — Он сунул ствол за пояс и повернулся, чтобы идти дальше.

Но внезапно на его затылок с хрустом обрушился твердый предмет. Это было настолько неожиданно, что Барон не успел ни перепугаться, ни о чем-либо подумать.

Схватившись за голову, он рухнул на колени, замычал. В глазах потемнело, в затылке и шее запульсировала острая боль.

Рядом на асфальт упали две половинки сломанной штакетины. Выругавшись, Барон попытался встать, но над ним нависла чья-то тень.

Сильная рука почти без замаха всадила под левую лопатку длинное тонкое лезвие ножа.

Бывший главарь банды выгнул спину, замер. В широко раскрытых глазах застыл ужас.

— Едре-ена ра-а-ать… — с шипением выдохнул он из легких последний воздух и завалился на бок.

Правая ладонь, в кровь срывая ногти, еще с минуту царапала асфальт. Потом Барон вытянулся в струнку и затих.

Одинокий мужчина в темной одежде постоял полминуты над трупом. Затем тщательно обыскал его, сунул себе в карман пистолет с выкидным ножом, оглянулся по сторонам и исчез за углом Демидовского переулка…

Глава семнадцатая

Москва, ведомственный дом по улице Герцена; август 1945 года

Наступил долгожданный вечер. Через распахнутую балконную дверь врывался легкий прохладный ветерок. Все заботы, дела, треволнения и важные встречи остались позади — в раскаленной духоте августовского дня. Впереди маячило несколько недель спокойной и беззаботной жизни.

Во дворе ведомственного дома по улице Герцена, где проживал Аристархов, бесновалась детвора. По аллейкам ближайшего сквера прогуливались пожилые москвичи. Из арки, соединявшей двор с улицей, доносились разноголосые сигналы автомобилей.

После долгого ремонта в доме наконец-то появилась горячая вода. Сергей на радостях принял ванну и, накинув халат, довольный, расхаживал по квартире. Насвистывая мелодию из «Кармен», он собирал вещи в свою объемную дорожную сумку, с которой издавна ездил в командировки и в отпуска. Мирзаян сполна расплатился за его работу, и теперь можно было по-настоящему отдохнуть, не думая о делах и хлебе насущном.

— Да, он заплатил согласно уговору и даже сверх того, — засмеялся Сергей, припомнив жаркие ночи в Троицком с молодой супругой толстого «борова».

Взяв со стола спелое яблоко, детектив хотел его надкусить, но передумал.