Обнаружили только мясо, кости и немного безвредных механизмов. Разумеется, космотека может оказаться бомбой, но к такому риску мы готовы. Без риска новые знания не добыть.
Жидкость, проглоченная куратором, несла меня по его горлу. В свете фонаря скафандра упругий листок надгортанника казался зловеще-лилово-розовым. Раз! — и вход в гортань закрылся: меня направляли в желудок, а не в легкие.
Пищевод куратора сжимался — перистальтика увлекала внутрь глоток жидкости, в которой я плавал. По сужающемуся каналу я попал в теплую затопленную полость и решил, что очутился в нижнем отделе живота куратора, хотя где именно — не представлял. Не факт, что внутренние органы этих существ соответствовали человеческим, даже с поправкой на размер.
Я огляделся и подметил особенности пищеварительного тракта. Полость имела форму полусферы с входным отверстием у полюса. Жесткие блестящие образования, не то костные, не то хрящевые, расходились от отверстия и покрывали стенки. Грудная клетка двигалась ритмично и очень медленно, словно гигантские легкие работали где-то выше, за метрами брюшной стенки и плевральной полости.
Самым необычным — я сразу подумал, что в моем организме подобного нет, — была стенка напротив выпуклой части. Она поросла извивающимися щупальцами, похожими на анемоны. Раза в два-три длиннее меня, щупальца терлись друг о друга, стробировали и переливались завораживающе яркими цветами, некоторые сгибались пополам, пряча концы среди мерцающих соседей. Я подплыл ближе и в брешах между ними увидел темные штуковины, глубоко воткнутые в мясистую стенку. Штуковины имели форму цилиндра, куба, яйца. Согнувшиеся щупальца присосками крепились к их корпусам или погружались внутрь через отверстия в оболочке.
Космотеку я по-прежнему держал при себе. Команд не поступало, и я легонько подтолкнул рифленый цилиндр — пусть плывет. К нему тотчас потянулся добрый десяток щупалец. Их концы подрагивали, как носы зверенышей, льнущих к материнским сосцам. Цилиндр космотеки упал, и щупальца начали за него драться.
— Добро пожаловать в мое чрево, — проговорил куратор. — Это интерфейс моей нервной системы. Интерфейсов у меня несколько, только нам и этого хватит.
— Темные штуковины тоже космотеки?
— Да, или что-то вроде того. Большую часть отдали хозяева. От тебя я такого жеста не жду, но заглянуть в твою хочу.
К золотому кольцу интерфейса моей космотеки прилепилось щупальце. Оно замерцало разными цветами и завибрировало от кончика к мясистому корню.
— Вы читаете мои материалы?
— Процесс пошел. Закончу я не скоро, спешить тут нельзя. Все данные осядут у меня в голове. Сейчас я буфер между твоей космотекой и Вигильностью. Мы очень боимся порчи данных.
Тем временем три щупальца присосались к моему скафандру. Меня брали в плен, причем незаметно, чтобы я не разобрался в обстановке. Раз! — и я вырвался.
— Куратор, можно вопрос?
— Конечно. Что плохого в вопросе?
«Много чего», — подумал я. Куратор сам признал, что безобидное получение информации порой рискованно.
— О Вигильности нам известно очень мало.
— Здесь побывало столько шаттерлингов, неужели они не удовлетворили ваше любопытство?
— Вопросов еще хватает.
— И ты решил, что сможешь на них ответить?
— Я должен попробовать. Это мой долг перед Линией и Союзом.
— Тогда не стану мешать тебе, шаттерлинг.
Казалось, я на цыпочках стою на краешке пропасти, еще дышу, и это уже здорово. Меня допустили в рой, допустили в информационный узел, удостоили встречи с куратором. Немногие странники достигли такого успеха, по крайней мере из числа вернувшихся.
— Нам давно известно, что Вигильность собирает информацию обо всей галактике, обо всей метацивилизации. |