|
.. Я беру на себя огромную ответственность... Постановление об аресте у вас? Так вот, комиссар, я посоветовался с господином следователем и полагаю, будет благоразумней... *** Вошел Межа, смирно уселся в уголке, с интересом поглядывая на бутылку вина. - Ницца! - Благодарю... Сюрте Насьональ? Мегрэ в нескольких словах изложил, что ему нужно, а закончив разговор, машинально глянул на лежащую на столе бумагу: на ней был нарисован рот с пухлыми чувственными губами, как на некоторых картинах Ренуара. Комиссар тут же разорвал листок и бросил в печку. - Думаю... - начал он, но, увидев, что через двор идет дочка старой Элизы, одна из служанок в доме судья, распорядился: - Межа, впусти! - Письмо господину Мегрэ. Комиссар взял его, отпустил девушку, неторопливо вскрыл конверт. Ну, за дело! Мегрэ впервые видел почерк судьи, мелкий, убористый, ровный, может быть, несколько излишне утонченно-элегантный. Ни одна буква не вылезает над другими. Бумага строгая, но необычного качества и редко встречающегося формата. "Господин комиссар! Прошу простить, что пишу эту записку вместо того, чтобы прийти к Вам в мэрию или в гостиницу. Вам известно, насколько мне трудно оставить дочь без присмотра. После нашей последней встречи я много думал и пришел к выводу, что обязан сделать Вам одно заявление. Готов явиться по Вашему вызову, куда и когда Вам будет угодно. Но признаюсь, предпочту, хотя моя просьба может выглядеть не совсем корректной, чтобы Вы оказали мне честь и еще раз посетили меня. Думаю, нет смысла добавлять, что я все время дома и что меня устроит любое время. Заранее благодарю за все, что Вы сочтете необходимым сделать, и прошу принять, господин комиссар, уверения в высочайшем к Вам уважении". Мегрэ сунул письмо в карман, не показав его ни лейтенанту, ни Межа, хотя они с трудом скрывали любопытство. - Когда сюда приходят газеты? - поинтересовался он. - Вот-вот должны разносить. Их привозят вместе с почтой на автобусе, а он пришел, как раз когда вы звонили. - Межа, не добудешь мне какую-нибудь газетку? Да заодно удостоверься, не заходил ли утром к судье кто-нибудь, кроме служанок. Недавнее оживление покидало Мегрэ. Взгляд его становился все более хмурым. Он расхаживал по комнате, без всякой нужды переставлял на столе предметы, потом долго смотрел на телефон и наконец крутанул его ручку. - Это снова я, мадемуазель. Чувствую, мне придется удвоить количество каштанов. Вы уже разобрали почту?.. Ах, еще не разносили... Скажите, судье Форлакруа нет писем?.. А сегодня утром он никому не звонил? Может быть, ему звонили?.. Значит, нет? А телеграмм тоже не было?.. Благодарю... Да, я все еще жду срочного разговора с Ниццей. Межа возвратился в сопровождении трех человек. Он их оставил во дворе и, войдя в комнату, сообщил: - Журналисты. - Вижу. - Один из Люсона, двое из Нанта. А вот газеты. Все газеты опубликовали фотографию убитого, но сообщения, что он уже опознан, ни в одной из них, разумеется, не было. - А что мне сказать? - поинтересовался Межа. - Ничего. - Они взбесятся. Кстати, остановились они в гостинице, так что за обедом вы с ними встретитесь. |
