Эту войну сделали не ррит и не чийенки.

    Эту войну сделали люди.

    Им ли ее не выиграть?

    …На экране, тридцать часов назад, под жесточайшим обстрелом отказала половина гравигенераторов линейного корабля «Тришула», приписанного к Терре-2. И он, ослепший, растерзанный, потерявший управление, летел прямо в борт «Гагарина».

    -  Куда прешь, б**?! - заорал командующий, словно забыв, что галактическая связь включена. - Уе**вай оттуда!

    Но разойтись с умирающим кораблем не удавалось, маневрировать он уже не мог, и тогда капитан «Тришулы» попросил встречного огня…

    Неумолимо надвигались махины «тодесстернов». Дряхлые корабли с честью выдерживали ураганный огонь противника.

    Снимали фильм.

    На сей раз я не уговаривала себя поверить в то, что это фильм, только чтобы не бояться. Здесь действительно происходило шоу. В нем умирали по-настоящему. В нем действовали неподдельные герои, трусы, не заслуживающие прощения, честные солдаты и гениальные военачальники, миллионы тонн металла, многомиллиардные состояния… вполне настоящие звезды, планеты, астероиды и более чем реальные инопланетяне.

    Но это все-таки было шоу. Самое грандиозное шоу в истории человечества.

    Вторая Космическая война.

    -  Можно, я сяду? - спросил Дитрих.

    Я его сначала не поняла. Захваченная собственными соображениями, думала о том, какую красивую сделали постановку, и что мне сейчас станет скучно ее смотреть.

    Нет, меня все-таки могила исправит.

    -  Конечно, - запоздало ответила я и неловко улыбнулась.

    Он поднялся, морщась, растер затекшие икры. Я подвинулась. Кровать была узкой, и меня прижало к его куртке из грубой ткани. Дитрих быстро расстегнул ее и обнял меня. Я чуть не дернулась. Не потому, что была против. Его тело казалось обжигающе горячим.

    -  Тебе холодно? - спросил он шепотом.

    -  Нет…

    …или это не из-за физической температуры? Эффект наших способностей к телепатии?

    Или?

    Я смотрела, как на листке электронной бумаги сменяются картины боя, голографических карт реального времени, трехмерных чертежей, мостиков. И думала о том, на какой леший я сдалась человеку, который меня обнимает. Спасибо хирургам, которые из моей «дохлой морды» сделали красивую маску. У меня хорошая фигура и светлые волосы. Я могу произвести впечатление. В конце концов, местер Санди никому другому не предлагал стать его моделью. Но ведь Дитрих раз за разом встречал меня и видел тогда, когда мне в зеркало посмотреть было боязно. Когда я была похожа не на фею, эльфа или критскую богиню, а на форменное пугало… это способно убить в мужчине всякое влечение, я знаю.

    Почему?

    Кстати, я и сейчас выгляжу не то чтоб шикарно.

    «Дитрих, - подумала я; не хотелось говорить вслух, и не оставляло чувство, что мастер поймет и так. - Мне с тобой так хорошо. Но я не понимаю тебя. И от этого так страшно и сложно. Зачем? Я не понимаю, зачем…»

    Визуализатор на экране сиял хромом и серебром. Мерцали цифры, подчеркивая реальность.

    На девяти с половиной тысячных скорости света, под углом в десять градусов, почти вскользь, ймерх’аххар, словно нож в масло, вошла в борт «Калифорнии».