— Успокойся, — приказал Френсис, но впервые его приказ был проигнорирован. Безумец-Хоцвальд метнулся к столу, схватил молоточек и принялся лупить им капсулу.

Хрустальный звон заполнил помещение.

— Успокойся, Дориан, она уже мертва.

Матрица еще дергалась, но вот из ушей, рта и прочих телесных отверстий хлынула кровь. Точно чая в молоко плеснули. И бурый цвет скрыл очертания фигурки.

— Помогите! Пожалуйста!

Он так ничего и не понял.

Френсис подошел и, одним ударом выбив молоток из рук, отвесил пощечину.

— Успокойся, дурак. Она очнулась уже мертвой. И даже если бы ты вытащил ее, ничего не изменилось бы. Резкое отключение сжигает мозг.

— Зачем? — Дориан прислонился спиной к капсуле и закрыл лицо руками. Вечно они прячутся от мира, но на сей раз не выйдет: мир будет настойчив в своем желании побеседовать с князем.

— Я хочу все изменить. Для этого я должен подняться очень высоко. И ты мне поможешь. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя сестра умерла? И уж точно не хочешь, чтобы она умерла вот так?

Кивок.

Маленькая Суок опустилась на дно и выглядела очень мирно. Пожалуй, поза ее — колени прижаты к груди, руки сложены — растрогает тех, кто будет обыскивать это место.

— Мне нужна твоя жизнь, а не ее.

Еще один кивок. И ломкое:

— Мне написать признание? Давай бумагу. Перо. Диктуй. Я готов.

Смешной маленький мальчик, который мечтает подняться в воздух и не желает видеть того, что по земле ходить куда сложнее, чем по облакам.

— Слишком прямолинейно. — Френсис вернулся к столу с инструментами. Скальпель? Ланцет? Троакар? Пожалуй, последнее. — Отсутствие прямых улик скажет о твоем уме. Совокупность косвенных — о виновности.

— Ты… ты сам кукла.

Беспомощно. И простительно.

Присев рядом с Минди и убедившись, что она все еще пребывает в глубоком обмороке, Френсис перетянул руку жгутом.

— Что ты делаешь? — Дориан поднялся и кулаки сжал. Никак воевать собрался. Вот это — совершенно лишнее.

— Всего-навсего беру толику крови.

Френсис опустил руку девушки и пристроил крупную ладонь ее в чашу. Вышло неплохо. Троакар легко пробил кожу и стенку сосуда, а когда вышел, из аккуратного отверстия вытекла бурая ленточка крови. Френсис убрал жгут, и крови стало больше.

Пахла она просто очаровательно.

Черная карета с гербом князей Хоцвальд-Страшинских остановилась на мосту. Возница причмокнул, шлепнул поводьями по широченному крупу вороного коня, но тот остался неподвижен, лишь голову опустил, точно норовя дотянуться до белых копыт.

Возница вздохнул и, воровато оглянувшись, сполз с козел.

К счастью, улица была не многолюдно.

Скрывшись в карете, он вытащил широкий фартук, пару рукавиц и гнутую железяку, один конец которой расходился двумя лопастями гигантского ключа.

— Сейчас поправимся, — сказал возница коню и, ухватившись за уздечку, резко дернул вверх.

Раздался взрыв.

— Одного не пойму, Уолтер, как ты в это ввязался? — лорд Фэйр потер виски пальцами и недобро глянул на Персиваля. Глазки у его были светлости колючими, что штыри, которыми тхаги черепушки долбят. А в черепушке Перси за нынешний день и без того дыр набралось преизрядно.

Уйти бы… нельзя. Сидеть велено. Перси и сидит. Да только тошно вовнутри, кажется, будто сидением этим он опаздывает.

Баксли, небрежно развалившийся в кресле, пояснил:

— Я же говорю. Пытался отбиться от очередной невесты и переборщил. Обычно девицы от моего предложения изящного сбегают под защиту родственничков, а эта взяла и из дому.