Часть пути до Клостерле проделали без помех; дважды ночевали в деревнях, под крышей, и трижды - в телеге. Спасибо, ночи в августе еще не слишком холодные.

    На шестой день пути Бальтазар Фихтеле резко натянул поводья и сквозь зубы вымолвил:

    -  Дождались!

    Большое дерево простирало тяжелый сук над лесной дорогой. На этом суку болтался повешенный. Когда телега остановилась, босые ноги мертвеца с синими лунками ногтей ткнули Бальтазару прямо в лицо.

    Мертвец был богато одет - красный камзол с прорезными рукавами, штаны желтого бархата. На лбу черное пятно - видно, перед тем, как повесить, оглушили дубиной. С убитого сняли только сапоги. Видно, очень понадобились кому-то.

    В телеге зашевелился Иеронимус. Высунулся, поглядел.

    Ремедий спрыгнул на землю, прикинул так и эдак и полез на дерево, желая перерезать веревку и снять мертвеца. Бальтазар заметно нервничал, подергивал поводья, озирался по сторонам. Он не верил, что разбойники далеко ушли.

    -  Очень уж похоже на засаду, - сказал он, поймав взгляд Иеронимуса.

    -  А это и есть засада, - отозвался Иеронимус.

    Он тоже выбрался из телеги и успел как раз вовремя - подхватить тело повешенного, чтобы не упало на землю. Ремедий, сидя на ветке верхом, сунул нож обратно в ножны и начал спускаться. Труп уже закоченел. Иеронимус точно полено поддерживал.

    Из-за куста вылетела гизарма, пропахала острием мягкую почву, упала у ног Иеронимуса. Тот отступил на шаг, поглядел, шевельнул бровью.

    -  Вылезайте, ублюдки, - сказал отец инквизитор.

    Кусты зашевелились, на дорогу вышли шестеро. Все как на подбор заросли бородой до глаз, облачены в жуткие лохмотья, на шее - тяжелые железные кресты - с могил, что ли, сковырнули? Вооружены причудливо и разнообразно: от катценбальгеров, коротких мечей, любимых ландскнехтами, до алебард. Мародеры мародерами. Только у одного ружье.

    Он и выступил вперед, смерил путешественников надменным взором. Заговорил, обращаясь к Иеронимусу, - признал в нем старшего:

    -  Оставь то, что тебе не принадлежит.

    Иеронимус поглядел на разбойника поверх головы трупа.

    -  Человеку в этом мире не принадлежит ничего.

    Разбойник звучно шмыгнул носом.

    -  Мертвеца брось.

    Иеронимус подчинился.

    Тем временем Ремедий был уже на земле. Щуря глаза, оценивал силы разбойников, прикидывал, как ловчее добраться до аркебузы. О том же, судя по беспокойным взглядам по сторонам и на телегу, размышлял Фихтеле.

    Выказав изрядную сноровку, один из грабителей неожиданным ударом оглушил Ремедия - более опасного, чем тощий Фихтеле. Второй с удивительной ловкостью обыскал его, отобрал нож, сорвал с пояса рожок с порохом, после чего отошел - рожа постная, смиренник и праведник.

    Ремедий остался лежать на земле в неловкой позе. Через секунду шевельнулся, простонал, оперся на локти. Потом поднялся на четвереньки.

    -  Помогите ему! - сказал Иеронимус. Так властно сказал, что один из лохматых бородачей закинул длинный меч в ножнах за спину и наклонился над Ремедием, подхватил его, помог встать на ноги.

    Двое других были заняты - выпрягали лошадь и потрошили телегу. Бальтазар Фихтеле мрачно смотрел на них.

    -  Кто вы такие? - спросил Иеронимус с любопытством.

    -  Читать умеешь? - поинтересовался предводитель шайки.