— Я сделал лишь то, что сделал бы всякий, — сказал я. — Я не знал, что эта дама — леди Арбекль. Она даже не назвала себя.

— Но вы потом узнали ее имя, — сказала Антиопа, — потому что, если память меня не обманывает, вы первый его здесь произнесли.

Я кусал губы. Графиня Кендалль улыбнулась:

— Могу я ответить, что вы принимаете ее приглашение?

— Я ничего не сделаю, — ответил я тоже сухим тоном, — чтобы навязать вам свое общество.

— Вы принимаете приглашение, — сказала она ласково.

Она сделала знак, Дженни вернулась с неизбежным господином Ральфом.

— Ральф, — коротко сказала графиня, — передайте лакею леди Арбекль, что я непременно воспользуюсь завтра ее приглашением, и что профессор Жерар с удовольствием будет меня сопровождать.

Управляющий поклонился и вышел. Пробило семь, я вспомнил, что обед назначен на восемь.

— Разрешите мне откланяться, — сказал я.

Она протянула мне руку, я ее поцеловал.

Песчаная дорожка ответвлялась влево от дороги на Трали и направлялась к океану. Она вилась по болотистым лугам с маленькими темно-зелеными прудами, над которыми тяжело, медленно реяли стаи диких птиц.

— До замка Клэйр осталось не больше мили. Если идти скорее — мы, может быть, успеем прийти до ливня.

В самом деле, дождь собирался. В начале дня погода была совсем ясная, и мы решили отправиться к леди Арбекль пешком, но теперь вдруг стало пасмурно.

— Если бы мы поехали верхом, как я вам предлагала вчера вечером, — сказала Антиопа, — мы были бы уже там. Но я отнюдь не хотела принуждать вас.

Она прибавила:

— Вы, вероятно, не любите верховой езды?

— С моей стороны, может быть, было бы неразумно отваживаться на это, — ответил я, — мне запрещены резкие движения, из-за раны.

— А, вы были ранены, на войне? — спросила Антиопа.

— Да.

— В таком случае, простите меня.

— Право, не вижу, за что... — начал было я.

— Нет, нет. Простите. Я должна бы знать.

Наступила одна из тех и страшных, и сладостных минут молчания, которые я мог истолковывать в свою пользу. По-видимому, таким минутам между нами предстояло обратиться не в исключение, но в правило. Уже накануне, в течение вечера, очень затянувшегося, после того как граф д’Антрим удалился, мы с нею сидели друг подле друга у камина, ничего не говоря, смотрели, как осыпались искрами поленья; а члены контрольной комиссии, слегка возбужденные выпитым шампанским, по временам издавая удивленные восклицания, слушали необычайную историю, которую рассказывал профессор Генриксен. Этот толстогубый и вихрастый гном, в тусклых башмаках и белых чулках, рассказывал, что в его распоряжении был, уже в августе 1914 года, общий план сражения при Марне — благодаря постоянным его сношениям с духом генерала Торстенсона.

— Он сказал мне положительно все. И ошибку фон Клюка, и угрозу обхода слева, вплоть до цифр потери людьми и орудиями. Чудо ясности и точности. И только чрезвычайных трудов мне стоило понять историю с автомобилями Галлиени. Вполне ясно, почему: духи располагают лишь словарем, современным их жизни на земле. Отсюда трудность для великого Торстенсона при помощи шведских слов семнадцатого века составить фразу, которая позволила бы мне понять, что дело идет о перевозке войск на автобусах со счетчиками.

По краю неба облака ползли на запад, к морю, скрытому от нас коричневыми холмами, поросшими вереском. Упало несколько капель — и пошли маленькие круги по воде прудов. Но ливень не разразился.