— Мы почти дошли, — сказала Антиопа. — Вот и замок.

Когда едешь из Дуарнена через Плоаре и уже подъезжаешь к тихому берегу Риц, вдруг открываются розовые скалы с морскими соснами, и сквозь них видно море, синее, как море Эстереля. Нежданный облик Средиземного моря среди просторов океана.

Вот так же и берег, над которым высится замок Клэйр, с его парками и садами. Впрочем, нет, не замок! Веселая большая постройка, вилла баскского типа, коричневые кровли, тусклые и яркие цвета. Нельзя представить себе более полного контраста с замком Кендалль, надо признаться — очень суровым.

Наша дорожка вела прямо к решетке парка. Оставалось не больше пятисот метров.

Антиопа замедлила шаг и улыбнулась.

— Мы почти совсем не разговаривали за всю эту прогулку, и уж совсем не говорили о тех наших друзьях, к которым идем. А вы, может быть, хотели бы получить о них хотя бы самые маленькие сведения, которые позволили бы вам спокойно переступить незнакомый порог... Впрочем, вам, может быть, уже сообщили эти подробности?

В тоне ее была несомненная насмешка, но так же, несомненно, было и ее добродушие, и я на этот раз и сам засмеялся.

— Благодаря предупредительности господина Ральфа у меня есть лакей, у которого — все качества подлинного осведомителя...

Антиопа подняла глаза к небу, и был в них такой комичный испуг.

— Конечно, Уильям? Славный мальчик, но, как у вас говорят, пороха не выдумает.

— Этого от него и не требуется. Зато он очень охотно снабдил меня всеми теми сведениями, какие ему позволяла давать его скромность.

— Скромность! — Антиопа опять улыбнулась.

— А моя, — продолжал я, — позволяла спрашивать и слушать. Это он сообщил мне имя леди Арбекль, когда я даже еще не знал об ее существовании. Она не назвала себя, и я думал, что встретил вас.

Она расхохоталась.

— О, я не такая красивая, как леди Арбекль.

Я взглянул на нее. Она прочитала в моих глазах упрек за то, что таким, несколько упрощенным способом хочет вызвать меня на комплимент. Она покраснела, и мне было так приятно увидать это.

Она быстро оправилась от смущения.

— Интересно, сказал ли вам этот милый Уильям и про возраст леди Арбекль? Впрочем, она и не скрывает его.

— Конечно, сказал: сорок пять.

— Д-да... Приблизительно.

Она остановилась у изгороди и притянула к себе колючую ветку шелковицы, чтобы сорвать белый цветок.

Не поворачиваясь, тоном очень спокойным, она спросила:

— Больше Уильям вам ничего не говорил?

— Сообщил мне еще кое-какие подробности о слухах относительно состояния лорда Арбекля.

— И ничего еще?

— Уильям, кажется мне, честнейший малый, — сказал я, отчеканивая слова, — и чрезвычайно предан своим господам, счел бы недостойным себя вызывать его на какие-нибудь нескромности по отношению к ним.

— В чем же дело?

— Если я знаю и еще о некоторых слухах, которые касаются вас, то их мне передавал не Уильям.

— О слухах, которые касаются меня? — сказала она гордо. — На что вы намекаете?

— На проект брака между вами и лордом Арбеклем, — ответил я вежливо.

Она громко расхохоталась, но не обернулась ко мне и продолжала вертеть в руках ветку шелковицы.

— Как это потешно, — сказала она наконец. — Бедненький Реджинальд! Да знаете ли вы, что между ним и мною такая же разница в летах, как между мною и леди Флорой? Ваш Уильям должен бы вам это сказать.