— Не будет тебе халявы, мать твою, чертов бродяга! — повторил охранник, чтобы подчеркнуть свою мысль, и вышиб дух из Раджандры Даса. Рука вцепилась в воротник его поношенного пиджака и вздернула его на ноги.

— Тебе пора, — заявил охранник, подтаскивая Раджандру Даса к открытой двери. Красная пустыня проносилась под колесами.

— Нет, нет, нет, нет, — молил Раджандра Дас. — Не здесь, не в пустыне. Это убийство!

— А меня волнует? — рявкнул потный охранник, однако некие остатки порядочности, не выведенные до конца Железными Дорогами Вифлеем Арес, заставили пихнуть Раджандру Даса на груду ящиков и усесться напротив, постукивая дубинкой по бедру. — В следующий раз, как мы слегка сбросим ход, ты проваливаешь. — Раджандра Дас ничего не ответил. Он чувствовал как синяки у него на спине наливаются кровью.

Через полчаса вагон дернулся. Усилившееся давление на его покрытую ушибами спину подсказало Раджандре Дасу, что поезд замедляется.

— Эй, а где мы? Хоть какая цивилизация тут есть?

Охранник ухмыльнулся, продемонстрировав частокол гнилых зубов. Поезд сбросил ход. Поезд остановился, скрежеща песком в тормозах. Охранник открыл дверь, впустив яркий свет солнца.

— Эй, эй, что это за место? — сказал ослепленный Раджандра Дас, пытаясь проморгаться. Затем он обнаружил, что лежит на твердом грунте, снова лишившись дыхания. Его брезентовая сумка больно стукнула его по груди. Свистки засвистели, пар зашипел, поршни пришли в движение. Горячая жидкость текла по лицу Раджандры Даса. Кровь! — подумал он, затем сморгнул, сплюнул, уселся. Охранник помочился на него, а теперь буйно хохотал, запихивая свою бородавчатую елду обратно в вонючие штаны. Поезд загудел и покатил прочь.

— Ублюдки, — сказал Раджандра, обращаясь к железнодорожной компании в целом. Он вытер лицо рукавом. Моча оставила в пыли темно–красное пятно. Это вполне могла быть кровь. Сидя в точке приземления, Раджандра Дас окинул окрестности долгим взглядом. Приземистые саманные домики, одна или две белых стены, немного зелени, деревья, водяные насосы, несколько больших ромбовидных солнечных коллекторов и невысокая релейная башня микроволновой связи на вершине груды камней, с виду обитаемой.

— Пойдет, — сказал Раджандра Дас, возлюбленный лотерейными барабанами и товарными вагонам, но не охранниками, никоим образом не охранниками компании Железные Дороги Вифлеем Арес. К нему приближались какие‑то фигуры, неразличимые в полуденном мареве. Раджандра Дас поднялся на ноги и отправился поприветствовать хозяев.

— Эй! — сказал он. — Открытки с видом этого места тут ведь не найти?

5

Бабушке не нравились поезда. Их размеры пугали ее. Их вес сокрушал ее. Их скорость тревожила ее, а грохот колес напоминал о приближении страшного суда. Она боялась их труб, плюмажей пара над ними, а также их токомаков, которые в любой момент могли взорваться и превратить ее в порхающие в верхних слоях атмосферы атомы. Она ненавидела поезда. Особенно те из них, которые пересекают ужасные красные пустыни. Что касается поездов, то они проявляли к Бабушке полное равнодушие. Даже вот этот, пересекающий ужасную красную пустыню.

¹.

— Миша, Миша, сколько еще должно пройти времени, прежде чем мы сойдем с этой отвратительной машины?

Микал Марголис, минералог, индустриальный химик, почтительный сын и юный первопроходец, сумел оторвать взгляд от гипнотической красной пустыни, чистой, строгой и прекрасной своим геологическим потенциалом, и сказал своей старенькой маме:

— Мы доедем, когда мы доедем. Но зато потом мы окажемся в Райской Долине, где дождь идет только в два пополуночи, где, посадив в землю семечко, надо отступить назад, чтобы выстреливающий росток не сломал тебе челюсть, где ручные птицы поют, сидя у тебя на пальце и где вы и я, матушка, будем жить–поживать и наживать богатство, здоровье и счастье.