— Что ж, можем приступать, — и две стальные иглы вонзились в стену на дальнем конце улицы, выбив из нее два известковых облачка.

— Ого, а они проворны! — Господин Иерихон прополз вдоль дальней стороны веранды, за которую он откатился, и оглянулся в поисках укрытия. Игла оцарапала его левый висок и зарылась в покоробившиеся доски веранды. — Быстрые ребята, очень быстрые, не слишком ли быстрые для старика? — Господин Иерихон перепрыгнул низкую стену и выпустил свою первую иглу в направлении по–змеиному стремительной фигуры в черном шелковом пиджаке, бросившейся за ним. — Беги, беги, беги! — закричали Высокие Пращуры, и он ударился бежать как раз вовремя, чтобы поток игл прошил штукатурку в том месте, где он только что таился. — Постоянно держи в уме, что их двое, — талдычили ему лимбические души.

— Я этого и не забывал, — сказал он им, с кошачьей грацией перекатываясь и стреляя. Провыли иглы, широким веером пущенные фигурой в черной шляпе, спрыгнувшей с крыши.

— Один на улице, один в переулке. Они тебя загоняют. Ты их загоняешь. Ты выстроил этот город собственными руками, ты знаешь его. Пользуйся этим знанием. Пращуры были категоричны. Господин Иерихон помчался зигзагами по улице Алимантандо в направлении заблудившегося во времени клочка джунглей, а иглы вонзались все ближе и ближе к его мелькающим пяткам. Он прыгнул на веранду магазина всякой всячины сестер Пентекост, и последняя игла вонзилась в отпечаток его ноги.

— Они хороши. Идеальная команда. Что видит один, видит другой, что знает один, знает другой. Он овладел дыханием, переведя его в Гармонический Режим и позволил Пращурам вогнать его в сенсорное состояние Дамантинового Праксиса. Господин Иерихон закрыл глаза и услышал, как пылинки опускаются на мостовую. Он глубоко вдохнул через нос, уловил вонь возбуждения и пота, высунулся в проем окна и выпустил две иглы.

— Знание. — Непрошеное воспоминание, требовательное, как все непрошеные воспоминания, заполнило его ум: сад Отченаша Августина; беседка меж деревьев, певчие птицы, бархатная трава под ногами, аромат тимьяна и жасмина в воздухе, над головой — крапчатый опал Материнского мира.

— Познавай все, что сможешь, — сказал Отченаш Августин, сидящий среди редчайших видов лилий. — Знание — сила. Это не шарада, это утверждение, которому можно доверять целиком. Знание — сила.

— Знание — сила, — хором повторили души. Что ты знаешь о врагах, что позволит тебе получить власть над ними? Они — идентичные клоны. Их вырастили в идентичных средах, поэтому они выработали одинаковые ответы на одинаковые стимулы, и потому их можно рассматривать как одну личность в двух телах.

Такова была сумма его знаний об Альфаджоне и Бетаджоне. И теперь господин Иерихон знал, как их одолеть.

Смутный силуэт, скорчившийся за стойкой насоса, выпустил в него иглу. Господин Иерихон уклонился, почувствовав, как металлическая решетка стала чуть прохладнее в отброшенной убийцей тени. Он скользнул с веранды магазина всякой всячины, тигром прокрался сквозь заросли и с умеренной скоростью побежал через маисовые поля к своей цели. К солнечной электростанции. Господин Иерихон прополз на животе сквозь геометрическое царство отражений, прижимая свой антикварный игольник к груди. На губах его играла легкая усмешка. Пусть‑ка умные мальчики попробуют поохотиться на него здесь. Он ждал, как выжидает мух старый, высохший черный паук. И они явились, сторожко продвигаясь сквозь поле наклонных зеркал, вглядываясь в отражения и легкомысленную игру света. Господин Иерихон закрыл глаза и превратился в слух и обоняние. Он слышал гелиотропные моторы, приводящие ромбы коллекторов к солнцу; он слышал журчание воды в черных пластиковых трубах; он услышал звук и учуял запах замешательства, когда клоны обнаружили себя склонированными зеркальным лабиринтом.