Всю дорогу миссис Рассел молчала, а дочь перебирала в уме свои грехи, за которые она сейчас получит взбучку. Доведя мать до порога ее спальни, Моника хотела улизнуть, но та повелительно сказала:

– Зайди! – Миссис Рассел сняла дорогую кружевную накидку и уселась в кресло. – Садись.

Моника села, на всякий случай смиренно сложив на коленях руки. Мать любила покорность и смирение.

– Я хочу знать, – начала миссис Рассел, – кто такая эта Лиз? Откуда ты ее знаешь?

– Мама! Я тебе говорила: она тонула, а мы ее спасли.

– По-твоему, это основание приглашать ее в наш дом?

– Она помогла Джеку, когда он сломал ногу.

– Не сломал, а вывихнул. Но это еще не повод держать ее у нас.

– Джек любит ее!

Миссис Рассел поморщилась.

– Я не спрашиваю, кто кого любит! Я хочу знать, что тебе известно о ней? Она человек с улицы, которого вы с твоим двоюродным братом почему-то обхаживаете, как…

Она не могла подыскать подходящего сравнения. Моника выпалила:

– Лиз танцевала с дядей Чарльзом!.. – И испуганно умолкла, ожидая, что последует после столь мощного довода в защиту Лиз.

– Кто тебе сказал? Она?

– Дядя Чарльз…

– Когда это он успел говорить с тобой?

– Узнал, что мы спасли девушку, и позвонил. Он вспомнил…

– Странно – Чарльз танцевал! Я расспрошу его.

Моника осторожно спросила:

– Я могу пойти досмотреть?

– Иди. Хотя, наверное, все кончилось.

– Но я посмотрю, кому дадут призы.

– Иди. И пусть Мэтью принесет мне айвовый сок.

Моника не спеша вышла из спальни матери. Но едва закрылась дверь, она разыскала Мэтью, кивнула ему на ходу:

– Мама хочет айвовый сок… – И побежала к полю.

Зрители уже расходились, обсуждая результаты соревнований. До Моники долетали обрывки фраз. Первым был опять Робинс, хотя многие утверждали, что судья не объективен – Робинсу следовало засчитать еще несколько штрафных очков…

Она бежала против течения, задевая идущих и извиняясь на каждом шагу. Наконец увидела Джека и Лиз. Еще издали крикнула:

– Джек! Дай мне свой мобильник!

Он остановился.

– Что стряслось?

– Потом расскажу. Очень нужно. Срочно!

Джек достал из кармана сотовый телефон. Моника зажала его в руке и побежала в сторону лесопосадок, окружавших ипподром. Убедившись, что никто ее не видит, она прислонилась к дереву и, переведя дух, набрала номер. Почти сразу знакомый голос Бенджамина – или, как его называли домашние, Бенни, секретаря дяди Чарльза, – сообщил, что готов выслушать информацию и передать ее мистеру Бредфорду.

– Бенни, это Моника! Мне очень нужен дядя Чарльз!..

– Здравствуйте, мисс Моника! Мистера Бредфорда нет дома.

– Где он? Это очень важно, Бенни, вопрос жизни и смерти!

– Мисс Моника, я точно не знаю. Могу дать номер его мобильного телефона.

– Так давай же!

– Но это действительно важно? Мистер Чарльз не разрешает беспокоить его по пустякам.

– Бенни, я сказала: вопрос жизни и смерти!

Она запомнила номер и тотчас позвонила. Голос у дяди Чарльза был хрипловат. Моника догадалась: он курил свою любимую сигару. Делал он это в поездках, чтобы не видели врач и Бенни. Когда его все-таки застукивали за этим занятием, он оправдывался:

– Кури – умрешь, не кури – умрешь.