— Именно потому княжна и настаивает на встрече. В трудный час ей, как наследнице трона, хочется быть рядом с отцом. — Гюристар приосанился и с великим достоинством прикоснулся к рукояти своего боевого меча.

     — Чтобы враги одним махом прихлопнули нас обоих? — яростно выкрикнул князь. — Передай, чтобы она и носа не смела высунуть из своей спальни, пока я лично за ней не приду. Что с тобой, Гюристар? Ты всегда проявлял осторожность, а сегодня заигрываешь со смертью, потакая капризам девчонки.

     — Княжна говорит, — не отступал Гюристар, — что, если случиться ужасное, лучше ей умереть в невинности вместе с тобой, чем чуть позже попасть в руки распаленных кровью и похотью негодяев.

     Холеное лицо раджи омрачилось.

     — Да, уж кого-кого, а ее-то не пощадят. — Он посмотрел в окно. — И все-таки возможность бежать остается, чтобы потом в праведной битве возвратить себе трон. А если получится по-иному, тогда ей придется принять смерть от собственных рук. Озаботься, чтобы при ней был кинжал, и достаточно острый. Скажи, что это ее прегрешение я возьму на себя.

     — Я-то скажу, — откликнулся Гюристар, — но она не уймется.

     — А охране внуши, — продолжал Датинуш, пропуская дерзкое заявление мимо ушей, — что мятежники не намерены миловать тех, кто им сдастся. С пленников сдерут крючьями кожу, а то, что останется, выбросят на пропитание воронью!

     Джаминуйя попятился, он не хотел это слышать. Ведь то, о чем говорил раджа, могло случиться и с ним. Он напоминал себе о смирении, с каким человеку должно принимать удары судьбы, однако мысль эта его почему-то не утешала. В воздухе явно запахло смертью, словно посреди тронного зала разлагался невидимый труп.

     — Могущественный властитель, — пискнул поэт и кашлянул, чтобы прочистить горло. — Я по натуре своей не переношу вида крови, мое дело — стихи. Если здесь назревает что-то серьезное, позволь мне удалиться.

     — Кто-то, кажется, наложил в штаны, — заметил презрительно Гюристар.

     — Да, я боюсь, — признал Джаминуйя, краснея. — Будь я воином, я держатся бы храбро, однако кисть не копье. Как бы ты поступил, если бы тебе предложили участвовать в поэтическом состязании? Наверное, не захотел бы выставить себя на посмешище, и я бы тебя за это не осудил. — Не дождавшись ответа, он повернулся к радже. — Великий владыка, ты ведь видишь и сам, что от меня здесь проку не будет.

     Датинуш потер подбородок.

     — Что ж, уходи. Сейчас мне нужны надежные люди, а не такие, как ты, слизняки. — Он пренебрежительно передернулся и, казалось, забыл о присутствии Джаминуйи. Тот, огорошенный и растерянный, остался стоять, как стоял.

     — Мы могли бы снестись с Абшеламом Эйданом, — сказал осторожно брамин. — У него неплохая охрана. Думаю, он согласился бы прислать нам в помощь отряд.

     — А если нити заговора тянутся к султанату? Что будет тогда? — спросил Датинуш. — Мы сами же предадим себя в руки захватчиков? Какая нам с этого выгода? Ну, отвечай.

     Гюристар свирепо уставился на брамина.

     — Тут даже не важно, кто сплел интригу. Возможно, это и не султан! Но прибегать к помощи мусульман — полное безрассудство.