Изменить размер шрифта - +

     — Я навидался всякого, — возразила Падмири, всем своим тоном выражая неудовольствие и слегка — в манере, присущей евнухам, — растягивая окончания слов.

     — Нет, такого ты, брат, не видал. Сегодня, — в голосе воина появились хвастливые нотки, — чуть ли не сам Шива взойдет на алтарь.

     — Замолкни! Придержи язык, нечестивец! — зашикали на болтуна сотоварищи, а тот, понизив голос, сказал: — Этот евнух мог видеть перса.

     Воцарилось молчание, затем ближний воин с нарочитой небрежностью поинтересовался:

     — Когда ты свернул на эту тропу?

     — Не помню, — вполне искренне призналась Падмири, ощущая неприятную сухость во рту.

     — Не видел ли ты кого-нибудь на пути?

     — Видел каких-то селян с корзинами, а потом стало темно. — Язык ее сделался совсем непослушным.

     — Что ж, дружок, — произнес чей-то вкрадчивый голос, — ты нам понравился. Давай-ка слезай с лошадки. Прогуляемся до ближайших кустов.

     — Я… я бы не прочь, — делано усмехнулась Падмири, — но мой хозяин меня за это прибьет. Он… очень ревнив. — Она надеялась, что намек рассмешит их и развеет возникшие подозрения. К тому же всем ведь известно, что евнухи очень трусливы. Пусть эти люди думают, что ее голос дрожит от страха перед хозяйскими оплеухами.

     — Ну-ну, дружок, не ломайся. Сегодня ему уж точно будет не до тебя.

     — Кто твой хозяин? — внезапно спросил верховой, подъехавший справа. Конники как по команде примолкли, и в ночном воздухе вновь повисла напряженная тишина.

     Падмири зябко поежилась и произнесла первое пришедшее ей на ум имя:

     — Бисла Аждагупта!

     Это был весьма широко образованный человек, принадлежавший к одной из высших жреческих каст. Вряд ли эти грубые воины могли знаться как с ним, так и с его прислугой.

     — Такого среди собравшихся нет, — пробурчал озадаченно кто-то.

     — Это неудивительно, ведь хозяин поехал сюда не из дома и мог задержаться в пути. Я же, как мы с ним условились, закончил свою работу и направился к храму, чтобы встретиться с ним.

     Неубедительное вранье. Таких вольностей не дозволяли даже рабам, ходившим в любимчиках у господ.

     Конники приглушенно посовещались, затем самый вкрадчивый из них произнес:

     — Слушай, дружок, мы можем показать тебе храм. И все, что сейчас там творится. Другим туда вход заказан, но мы тебя проведем.

     Падмири похолодела, ибо по скрипу стремян и невнятному шарканью поняла, что двое всадников спешились и приближаются к ней.

     — Ты увидишь, как сама Тамазрайши совокупляется с порождением Шивы, — продолжал уговоры вкрадчивый воин. — Такое не повторяется. Не ломайся, пойдем.

     Падмири, пронзительно вскрикнув, всадила в бока своей лошади каблуки. Та чуть пошатнулась и рванулась вперед.

     Послышались окрики, брань, кто-то горестно завопил:

     — Баба! Братья, это была баба!

     И тут же в лесу залаяло эхо, ему откликнулись взрыки встревоженного зверья.

Быстрый переход