Крепость уже спала. В такой день дома оставались старые, малые и хворые, да дозорные ходили по заборолам, завистливо вздыхая. Не замеченный никем, Тополь пробрался в свою ложницу и сорвал с плеча плащ, с маху швырнул на лавку узорный пояс с мечом.

Все валилось у вожака из рук. Улетев дальше всех, канула в воды Невы стрела, будто кто толкнул под локоть, пролилась из братины пенная брага, не порадовала сердца слишком легкая победа в рукопашной — его противник споткнулся на ровном месте, а более никто не пожелал схватиться с вожаком на кулачках, — и даже безобидные шутки побратимов казались нынче особенно колкими. Он знал, что завтра на него будут коситься, но не мог оставаться дальше на кургане. Мысленно испросил прощения у павших и, стащив через голову расшитую праздничную рубаху, растянулся на ложе.

Поджидавшая своего часа усталость навалилась, словно подкравшийся ворог. Тополь уже смежил веки, когда снаружи послышалось и мигом прогнало сон легкое царапанье в дверь.

Вожак упруго вскочил:

— Кто там?

— То я, — долетел прерывистый женский шепот. — Роса… Пустишь ли?

Прежде чем Тополь успел молвить хоть слово, она толкнула дверь и тенью скользнула в темную ложницу, с головой закутанная в мужнин зимний плащ и потому казавшаяся чужой. Вожак поднялся ей навстречу, и женщина шагнула ему в объятия, припав к груди. Тополь заметил, что она вся дрожит.

— Случилось что? — шепнул он.

Спешный ночной бег к вожаку мог означать только одно: стряслась какая-то беда. И он почти поверил в это, когда в ответ на его слова Роса ткнулась носом ему в грудь и разрыдалась.

— Да ты чего? — ахнул он.

Сколько уже миновало времени с тех пор, как последний раз плакали у него на груди женщины! Даже Лана и та предпочитала лишь осторожно всхлипывать, застенчиво утирая слезы кончиком пальца. Роса рыдала мало не в голос, словно у нее только что умерли все дети разом. Усадив плачущую женщину, Тополь обнял ее за плечи, оглаживая по голове и выбившейся из-под плата косе.

— Успокойся, Роса, не надо, — повторял он. — Все минет, вот увидишь!.. Все перегорит!.. Ты потерпи немного! У тебя дети — дочка маленькая… Тебе ее поднять надо, сыновей вырастить… Я знаю — это трудно одному, я сам после Ланы…

— Тополь! — вскрикнула Роса, подняв зареванное лицо, и, вырвавшись, сама обвила его шею руками, поворачивая к себе. — Тополь, это я во всем виновата!.. Я какую ночь уснуть не могу! Давно б по словенскому обычаю за Соколом ушла, да дети держат, а если б знала, что такая мука будет жить, то и на детей не поглядела бы — умерла бы!.. Я ведь… смерти его желала! Понимаешь ты? Смерти!

— Да ты что? — Тополь попробовал снять с себя ее руки, но Роса вцепилась в него мертвой хваткой, и он оставил эту затею. — Не верю я тебе, Роса!.. Как можно мужу, отцу своих детей, своему защитнику смерти желать?

— А вот можно! — страстно закричала женщина, и Тополь чуть не бросился зажимать ей рот рукой, опасаясь, как бы кто не подслушал.