Бледное солнце, спрятавшись за низкими облаками, тускло светилось над землей.

Маркиз не замечал красот окружавшего его пейзажа. Он остро переживал свой позор и унижение.

Айво подумал о том, что впервые потерпел поражение в битве, где с самого начала не было надежды на победу.

Все случилось так быстро, и он до сих пор не мог осознать до конца, что это произошло на самом деле, а не является плодом его воображения.

И все же факт оставался фактом – он был теперь женатым человеком, супругом своенравной, упрямой особы, которую увидел впервые вчера, причем при весьма странных и не слишком приятных обстоятельствах.

– Женат! – слово это звучало, словно эхо, у него в голове. Мозг отказывался подсказать подходящий выход из ситуации, которой он никогда не мог бы себе даже представить. То, что сегодня случилось, нельзя было сравнить ни с одной проблемой, с которой Айво приходилось сталкиваться до сих пор. Женитьба на Каре никак не вписывалась в то будущее, которое планировал для себя маркиз Брум.

Он стоял, глядя на озеро, пока не услышал рядом с собой стук подков и позвякивание сбруи. Повернувшись, маркиз увидел своего лучшего скакуна.

Конь был в отличной форме, и маркиз понимал, что, только изнурив себя бешеной скачкой, сможет избавиться от охватившего его отчаяния и уныния.

Не сказав груму ни единого слова, Айво вскочил в седло и пришпорил коня, направляя его в сторону парка.

Физическая боль, усталость, душевное опустошение овладели девушкой. Она не могла думать о браке, заключенном с маркизом, и его возможных последствиях. Все, чего ей хотелось сейчас, это остаться одной и поскорее лечь.

Добравшись наконец до постели, девушка поняла, что после жестокого избиения и обморока она должна прежде всего поправиться и восстановить силы, а потом уже думать о будущем.

Кара осторожно легла, стараясь не тревожить раны, закрыла глаза и стала молить бога, чтобы он лишил ее сознания.

В комнате тут же появилась миссис Пил. Каре стоило некоторых усилий вспомнить, кто перед ней.

– Вы проснулись, миледи? – спросила экономка.

– Кажется… да…

– Сможет ли ваша светлость добраться до соседней комнаты? Там все для вас приготовлено. Надо смазать спину мазью, переодеться и лечь как следует.

Поскольку согласиться было проще, чем возражать, Кара позволила миссис Пил отвести ее вниз по коридору, в южное крыло дома.

Девушка была слишком измучена болью и отчаянием, чтобы сразу понять, что ее поместили в комнату, которую всегда занимали хозяйки поместья, и последней ее обитательницей была мать маркиза Айво.

Но, войдя в комнату, Кара чувствовала только собственную боль и унижение. Как маленькому раненому зверьку, ей хотелось забиться в норку, спрятавшись подальше от всего мира.

Когда с нее снимали платье, Кара застонала от боли, однако мазь, которой смазала ей спину миссис Пил, сразу принесла девушке облегчение.

Ей дали выпить что-то теплое, похожее на мед с молоком, но Кара была слишком равнодушна ко всему, чтобы выяснить, что это за напиток.

Затем миссис Пил помогла ей лечь на кровать под огромным балдахином из набивного шелка, на котором пухлые купидоны прятались среди листьев и цветов.

Кара думала лишь о том, чтобы скорее коснуться головой подушки и закрыть глаза.

Занавеси на трех высоких окнах были задернуты, и, оставшись одна, Кара попыталась отключить свой мозг, чтобы поскорее заснуть.

Слуги догадывались о том, что произошло. От них не укрылось, что маркиз побывал сегодня утром в часовне со священником и весьма странной юной особой, которую привез с собой накануне вечером.

Хотя миссис Пил решительно пресекала сплетни, на которые так падка была прислуга, горничные, столпившись под лестницей, нашептывали друг другу, что у юной леди были неровно остриженные короткие волосы и мужской костюм под меховым плащом маркиза.