|
Встав с кровати, на которой он полулежал, свесив ноги на пол, чтобы не разуваться, потому что Волконского увели довольно давно, и скоро должны были прийти за ним, он подошел к решетке своей камеры, и увидел, что с той стороны к нему решительно подходит невысокая женская фигурка, одетая в это новое модное платье, которое даже очертания ног могло обрисовывать, и от одного вида женщин в котором у мужчин… хм… душа воспаряла, настолько они считались чуть ли не неприличными. Обнаженные руки, обнаженные плечи, полуобнаженная грудь, волосы забраны вверх, и на плечи падают словно случайно выбившиеся из прически пряди. Первой в подобном наряде он увидел государыню, которая как раз выбирала фасон нового платья, как поговаривали, когда вынуждена была бежать к месту их с Волконским дуэли, чтобы предотвратить катастрофу. Женщина прижалась к решетке и только тогда в тусклом свете одинокого фонаря, освещавшего коридор, Митьке удалось ее рассмотреть.
– Екатерина Андреевна? – в его голосе прозвучало удивление. – Чем обязан такой нечаянной радости видеть тебя в столь неприятном месте? – Митька так сильно вцепился в решетку, что у него пальцы побелели. – Или же ты пришла навестить князя Волконского, так его нет здесь, к государю уже давно увели, и пока не вернули обратно… – Да кому он нужен, этот Волконский, разве что отцу своему, который так за Мишеньку печется, я тебя, Митя, повидать пришла. – Это государыня приказала? – Митька все еще пытался найти разумное объяснение этого визита, потому что верить в другое объяснение и хотелось, и было страшно о нем подумать. – Государыня на сносях, ее сейчас вообще мало что интересует, кроме дитя. Она уже даже разговаривать с ним пытается, хоть животик еще не слишком большой. Песенки ему французские напевает, – и Катя улыбнулась, – она даже не слишком внимание обратила на то, что вместо Воронцова, к ней секретарем Степана Голицкого приставили. – Стой, а с государем тогда кто? Кто Петру Алексеевичу помогает в делах разобраться? – Так Семен и помогает. Бегает туда-сюда, ну и часто не успевает. Если государь еще ждет, то государыня… – Екатерина покачала головой, – она очень вспыльчивая стала. Накричать может без повода, а потом сама в слезы и извиняется. – Она дитя ждет, сейчас за двоих живет, они же пока неразлучны, – пожал плечами Митька, который еще в свою бытность холопом успел на беременных женщин насмотреться, коих и среди холопок много бывало. По-разному они, конечно, себя в это время вели, но бывало, что и так же как государыня. Ну что с этим теперь поделать, видимо так ребенок на мать влияет. – Митя, и пришла, я решилась прийти, потому что… – дверь снова скрипнула, на этот раз по коридору шел гвардеец. Подойдя к камере, в которой сидел Кузин, он покосился на Ушакову, но ничего не сказал, а просто отворил дверь и кивнул на выход. – Пошли уже, государь ждет, – Митька вышел из камеры, бросил взгляд на Екатерину и быстро пошел по коридору. За ним шел гвардеец, а замыкала как раз Ушакова. Перед тем как выйти, гвардеец повернулся к Кате. – Ну что, успели поговорить? – она только горестно вздохнула и покачала головой. – Ну, энто ничего, еще успеете наговориться вдоволь, – гвардеец слегка улыбнулся. – Ага, ежели успеем, а нечто государь сошлет его в Сибирь? – прошептала бледная Катя. – Кого, Митьку, что ли? – гвардеец не выдержал и хохотнул. – Да он уже давеча шипел, что никто ничего не успевает, и он сам не успевает, потому что Митька остолоп такой зачем-то в ссору с Волконским ввязался. Не переживай, не отправит, ежели только с поручением каким, да и то вряд ли, – он выпустил Екатерину из подвала, в котором и была расположена эта маленькая тюрьма, из шести камер, затерявшаяся между погребами с продуктами и винами, и запер дверь. |
