Сэм Коллинз тоже прислал отчет, третий подряд, самый длинный из всех написанных им. Как всегда, он был запечатан в особый конверт и адресован лично Смайли, и, как всегда, он не обсуждал его содержание ни с кем, кроме Конни. В последнюю минуту, когда группа уже собиралась выехать в лондонский аэропорт, прибыло известие от Мартелло. Он сообщал, что Тиу вернулся из Китая и в настоящее время уединился с Ко в доме на Хедленд‑роуд.

Но, по воспоминаниям Гиллема, самым важным событием тех дней была небольшая перепалка, произошедшая в кабинете Мартелло во Флигеле. Она попортила всем действующим лицам немало крови. На ней присутствовал не только обычный квинтет в составе самого Мартелло, двух его молчаливых спутников, а также Смайли и Гиллема; в придачу к ним в виде исключения явились Лейкон и Сол Эндерби. Что знаменательно, они прибыли в одном служебном автомобиле. На этой встрече, созванной Смайли, должна была состояться официальная церемония передачи ключей. Мартелло получит полную картину «дела Дельфина», включая такой важный момент, как сведения о Нельсоне. Он, как полноправный участник, ознакомится со всеми материалами дела, за исключением малозначительных купюр, которые обнаружатся позже. Гиллем так до конца и не понял, каким образом к этому делу примазались Лейкон и Эндерби, а Смайли по понятным причинам предпочитал об этом не распространяться. Эндерби ровным голосом объявил, что прибыл сюда в целях поддержания порядка и военной дисциплины. Лейкон выглядел бледнее обычного и смотрел на всех свысока. У Гиллема не шло из головы подозрение, что они что‑то замышляют, и это подозрение усилилось, когда он заметил, что Эндерби и Мартелло ведут между собой какую‑то игру, коротко говоря, эти новоиспеченные приятели изо всех сил делали вид, что даже не знакомы друг с другом; этим они напомнили Гиллему тайных любовников, встретившихся во время завтрака за общим столом где‑нибудь в деревенском доме – Гиллем и сам частенько оказывался в такой ситуации.

В с е д е л о в м а с ш т а б е с о б ы т и й, объяснил Эндерби. Дело раздулось так, что наверняка какие‑нибудь чиновники уже сунули в него нос. Он имеет в виду колониальное лобби, пояснил он. Уилбрахем давно мутит воду в Министерстве финансов.

– Значит, самое худшее мы услышали, – подвел итог Эндерби, когда Смайли закончил долгий пересказ существа работы, а Мартелло разразился такими проклятиями, что крыша едва не обрушилась. – Так чей теперь палец лежит на спусковом крючке, Джордж? – спросил он, и с этой минуты совещание превратилось в спектакль с Эндерби в главной роли; впрочем, это всегда происходило с совещаниями, в которых участвовал Эндерби. – Кто будет отдавать приказы, когда запахнет жареным? Вы, Джордж? Опять вы? Я хочу сказать, что вы провели хорошую подготовительную работу, этого не отнимешь, но тяжелая артиллерия находится в руках Марта, разве не так?

При этих словах у Мартелло словно заложило уши; он рассыпался в уверениях благодарности всем достославным британцам, с которыми ему выпала честь иметь дело, и предоставил Эндерби выполнять за него всю черную работу.

– Марта, а как ты сам это представляешь? – не отставал Эндерби, словно в самом деле не имел понятия; можно подумать, он не ездил с Мартелло на рыбалку, не устраивал для него роскошных ужинов и не обсуждал вопросы повышенной секретности за пределами официальных стен.

В этот миг Гиллема посетило странное озарение. Впоследствии он не раз упрекал себя за то, что вовремя не уделил ему должного внимания. Мартелло все знал. Откровения касательно Нельсона – Мартелло сделал вид, что потрясен ими – на самом деле не были для него чем‑то новым, они всего лишь повторяли информацию, которой он и его «молчуны» и без того владели. Гиллем прочитал это на их бледных застывших лицах, в их внимательных глазах. Он понял это по неискреннему тону Мартелло. М а р т е л л о в с е з н а л.