Разумеется, она никогда не была собрана вновь.
Кроме того, наружу просочились слухи, что Эндерби и Мартелло – само такое сочетание казалось странным – назначены руководить англо‑американской комиссией по обработке результатов этой операции. Она собирается попеременно то в Вашингтоне, то в Лондоне и отвечает за то, чтобы сведения, полученные по «делу Дельфина» (кодовое название «Икра»), поступали заинтересованным лицам по разные стороны Атлантики одновременно.
В те же дни случайно выяснилось, что Нельсон находится где‑то в Соединенных Штатах, в неком убежище с вооруженной охраной, заранее подготовленном для него в Филадельфии. Объяснение пришло значительно позже. Было высказано мнение – трудно сказать, кем, ведь мнения не оставляют следов в коридорах, – что там Нельсон будет в большей безопасности. С физической точки зрения. Нельзя ведь забывать о русских. И о китайцах. Кроме того, настаивали «домоправители», информационно‑техническое и вычислительное обеспечение Кузенов лучше подходит для работы со столь небывалой добычей. А также, говорили они, Кузены могут позволить себе нести куда большие расходы.
А еще говорят…
– Говорят, что кур доят! – бушевала Конни, когда до нее дошли эти новости.
Они с ди Салисом уныло дожидались, когда Кузены пригласят их в свою команду. Конни даже начала делать себе уколы, чтобы всегда быть наготове, но их так и не вызвали.
Мисс Сейшес потребовала более подробных объяснений. Когда она в кресле на колесиках торжественно въехала во владения «домоправителей», тем ничего не оставалось, кроме как сообщить, что у Кузенов в Гарварде новый человек.
– Кто? – яростно потребовала ответа Конни. Какой‑то профессор, молодой, ранее занимавшийся изучением Москвы. Его основной специальностью было исследование оборотной стороны деятельности Московского Центра, и недавно он, основательно изучив архивы фирмы, опубликовал статью под грифом «Для служебного пользования». В ней он упоминал «принцип внедрения крота» и даже (в завуалированных выражениях) намекал на тайную армию, созданную Карлой.
– Статью он опубликовал, червяк несчастный! – возопила Конни, сдерживая горькие слезы разочарования. – И все это он наскреб в отчетах старушки Конни, скажете, нет? Его зовут Калпеппер, и он знает о Карле не больше, чем моя левая нога!
Однако «домоправителей» не интересовало, что знает или думает левая нога Конни. Ведь в новой комиссии правом голоса обладал Калпеппер, а не Сейшес.
– Погодите, вот вернется Джордж! – громовым голосом пригрозила им Конни. Однако и эта угроза странным образом не возымела действия.
Ди Салису было не легче. Ему сообщили, что, мол, специалистов по Китаю в Лэнгли ценят в пятачок за пучок. Старина, рынок затоварен. Извините, таков приказ Эндерби, говорили «домоправители».
– Эндерби ? – откликнулся ди Салис.
То есть комиссии, туманно пояснили они. Решение принято совместно.
И ди Салис пошел искать на них управы у Лейкона, которому в таких делах нравилось считать себя ходатаем за обиженных перед властями. Лейкон в свою очередь пригласил ди Салиса на завтрак, счет за который они поделили пополам, так как Лейкон не одобрял государственных служащих, которые потчуют друг друга на деньги налогоплательщиков.
Улучив удобный момент, Лейкон прервал нудный монолог Дока, в котором тот описывал, как хорошо знаком с диалектами чиу‑чау и хэкка, и спросил:
– Кстати, а что у вас думают об Эндерби? – Для него сейчас было очень важно узнать, какие настроения сложились в его команде. – Одобряют ли его методы? Мне казалось, вам нравится его взгляд на вещи. Он ведь неплохо работает, как вы считаете?
В эти дни на языке Уайтхолла «неплохо» означало «воинствующе», как и положено настоящему «ястребу», любимцу Америки. |