— Со мной все в порядке, спасибо.

Сейчас он встревоженно спрашивал сам себя, не прогневал ли он чем лордов Гранбретании и не дали ли они Черному Камню жизнь. Перед глазами у него все поплыло…

Сейчас Хокмун видел лишь фигуру и лицо Богенталя и не слышал ничего, кроме ритма и рифм баллады. И еще он удивлялся их очарованию. Даже если предположить, что Богенталь действительно хочет околдовать его… Хокмун не понимал, зачем ему это понадобилось….

Хокмун сделал большой глоток вина и, уставившись на продолжавшего читать поэта, глубоко вздохнул….

Хокмун судорожно вздохнул, как человек, неожиданно угодивший в ледяную воду. Иссольда рукой прикоснулась к его мокрому от пота лбу. В ее ласковых глазах читалось беспокойство.

— Милорд…

Хокмун завороженно смотрел на Богенталя…

Хокмун смутно чувствовал прикосновение Иссольды, но не слышал того, о чем она говорила. Он, не отрываясь, смотрел на Богенталя и слышал только его. Бокал выпал из рук герцога. Ему стало плохо, но сидящий рядом граф Брасс даже не пошевелился, чтобы помочь ему. Вместо этого он посмотрел сначала на Хокмуна, потом — на Богенталя, и в глазах его появилась ирония….

Хокмун застонал. На другом конце стола фон Виллах ударил винным кубком по столу.

— Я бы согласился с этим. Почему бы и не «Кровопролитие в горах». Это замечательная……

Хокмун с трудом поднялся на ноги и попытался что-то сказать Богенталю, но тут же рухнул на стол, разбрызгивая по сторонам вино.

— Он что, пьян? — с ноткой отвращения в голосе спросил фон Виллах.

— Ему плохо! — закричала Иссольда. — Он болен!

— Я не думаю, что он пьян, — сказал граф, наклонившись над телом Хокмуна и приподнимая ему веко. — Но он, вне всяких сомнений, сейчас без сознания.

Он посмотрел на Богенталя и улыбнулся. Философ улыбнулся в ответ и пожал плечами.

— Надеюсь для вас это не было неожиданностью, граф, — сказал он.

Хокмун всю ночь находился в коматозном состоянии и очнулся лишь под утро. Он увидел склонившегося над ним Богенталя, по-видимому, исполнявшего в замке Брасс функции врача. Чем было вызвано случившееся, Хокмун не знал: то ли выпитым алкоголем, то ли Черным Камнем, то ли — Богенталем. Как бы то ни было, сейчас он чувствовал себя прескверно.

— У вас лихорадка, дорогой герцог, — тихо сказал Богенталь. — Но мы вылечим вас. Не беспокойтесь.

Затем в комнату вошла Иссольда и присела к нему на кровать. Она улыбалась.

— Богенталь говорит, что это не страшно. Я буду ухаживать за вами. Скоро вы будете совершенно здоровы.

Хокмун посмотрел на нее и почувствовал прилив чувств, захлестнувших его сердце.

— Леди Иссольда…

— Да, милорд?

— Я… благодарю вас…

В смущении он обвел взором комнату. Неожиданно он услышал за спиной голос графа.

— Больше ничего не говорите. Отдыхайте. Следите за своими мыслями. Постарайтесь уснуть.

Хокмун не знал, что граф Брасс тоже находится в комнате. Иссольда поднесла к губам герцога кубок. Он выпил какую-то прохладную жидкость и вскоре снова уснул.

На следующий день лихорадка прошла, но Дориан Хокмун чувствовал в себе какое-то странное оцепенение — словно онемело все внутри. Он даже подумал, не действие ли это какого-нибудь наркотического средства.

Когда он позавтракал, к нему подошла Иссольда, поговорила о прекрасной для этого времени года погоде и спросила, не желает ли он составить ей компанию и пойти с ней на прогулку.

Он потер лоб, чувствуя под рукой пугающее тепло Черного Камня.