– Они уже били его… – вставил Джим. – При Креси и Пуатье.

– Правильно, – сказал Чендос, – ополчение, созываемое королем, собирается быстро, приходят люди всех сословий, с любым вооружением, но по закону их можно держать только сорок дней. После этого они вольны вернуться домой. Если ополчение соберется, его придется кормить и обеспечивать всем необходимым. А это большие расходы. К тому же никто не знает, когда произойдет вторжение, даже сам король Иоанн, потому что он будет ждать попутного ветра. Ты чувствуешь, в чем трудность?

– Думаю, что да, – задумчиво сказал Джим.

– Существует большая опасность, что ополчение будет созвано, проведет в лагере свой срок в сорок дней, но так и не дождется вторжения и тогда люди разойдутся по домам, а какая сила способна им помешать? Какая сила, кроме немедленной выплаты денег?

– Верно, – вставил Жиль, когда Чендос ненадолго замолчал, – люди будут думать о наступлении лета, о приближающейся жатве, будут слышать зов собственных полей и собственного дома.

– Да, – согласился Чендос, – но у солдат короля Иоанна все будет иначе.

– Иначе? – переспросил Джим. – Почему?

– Потому что английская казна чаще пуста, чем полна, а наш король вместе со своим двором живет скорее обещаниями, чем звонкой монетой, – сказал Чендос, – в то время как у короля Иоанна карманы полны. Франция торгует на юге и на востоке, и деньги текут рекой.

– Верно, – опять вставил Жиль. – Э… извини, сэр Джон.

– Не стоит извинений, – ответил Чендос. – Я хочу, чтобы вы оба совершенно свободно высказались по этому поводу. Ко всему прочему, многие французские дворяне тоже хотят вложить большие средства в авантюру с вторжением. Обрати внимание, они вкладывают не в любовь своего короля. Они вкладывают именно в эту аферу и в те земли, которые рассчитывают получить в Англии. Ты знаешь наших рыцарей. Во Франции они такие же.

– Да, я их знаю, – сказал Джим.

И действительно, прожив с рыцарями бок о бок три года, он их хорошо изучил. Высший класс жил ради сражений. Это была одна из главных тем во время долгих зим. Рано или поздно все приедалось – и обжорство, и выпивка; военное сословие стремилось к тому, чему было обучено с детства, – к битве с врагами.

– Итак, – сказал Чендос, – необходимо узнать, на какую помощь рассчитывает король Иоанн, строя такие самоуверенные и обширные планы. Я имел дело с тобой и с сэром Жилем и раньше, когда мы освобождали во Франции наследного принца. С тех пор я ценю вас еще больше. Я бы хотел, чтобы вы оба тайно, под чужими именами, отправились во Францию и там как можно быстрее выяснили, каковы силы противника.

В комнате воцарилась тишина. Джим с сарказмом подумал, что Энджи очень понравится идея его столь скорого отъезда.

– Что ж, сэр Джон, – сказал он, – я должен поговорить об отъезде со своей леди. Не спуститесь ли вы с сэром Жилем в большой зал, чтобы выпить несколько кубков вина, пока я займусь кое‑какими делами? А затем мы все вместе соберемся к ужину.

– Конечно. К твоим услугам, милорд, – невозмутимо проговорил Чендос.

Он встал.

Находясь в солнечной комнате, все сняли доспехи и оружие; амуниция Чендоса валялась беспорядочной грудой в одном из углов. Как и большинство рыцарей, он просто бросал вещи, когда они ему были не нужны, уверенный, что рано или поздно кто‑нибудь из слуг принесет их ему, если они потребуются.