То разбойник быстро скачет к двери старенькой таверны…

Последние строчки Джим прибавил от себя:

– …Пусть же это заклинанье никого сюда не впустит, Лишь отступит пред Арагхом, Энджи и, конечно, мною.

Поэма получилась хуже некуда, и пришлось растянуть последние две строчки, чтобы закончить напевать, как раз когда замкнется круг. Его прервали, едва он успел закончить заклинание.

У него за спиной послышался крик.

Он обернулся и высоко поднял факел, но ничего не увидел. Проклиная Амита за то, что он поддался страху, Джим направился к тому месту, где все еще горел факел Амита.

…Только тогда ему пришла в голову мысль, что факел находится гораздо ниже, чем должен бы. Подойдя ближе, Джим понял почему. Факел лежал на земле. Рядом с факелом лежал обнаженный меч Амита. Но самого Амита не было видно.

Глава 7

– Да, кстати, – сказал Джим начальнику стражи Иву Моргену, вернувшись в замок, – я послал Амита с особым донесением. Его не будет несколько недель. Не говори об этом никому, ладно?

– Да, милорд, – ответил Ив. Ответ человека со шрамами на лице прозвучал механически покорно, но он внимательно взглянул на Джима – Джим не сомневался, что Ив удивлен и заинтригован. В душе Джима поднялся гнев. Если какой‑нибудь другой лорд скажет что‑нибудь своему начальнику стражи, тот примет его слова как должное. Реакция Ива была лишним доказательством того, что Джиму по‑прежнему не удается вести себя, как положено настоящему рыцарю и барону.

Он вечно забывал, что находится не в двадцатом столетии, и обращался со своими подданными так, будто между ним и ими не было никаких различий. Поэтому многие из них начинали вести себя совсем не в духе средневековья, считали, что могут расспрашивать о его действиях. Ну что ж, что сказано, то сказано, и Ив должен принять это как должное.

Джим пошел дальше.

Все равно хорошо, что ему удалось незаметно пронести меч Амита в солнечную комнату, пока кто‑нибудь из воинов не увидел и не узнал его. В данный момент он не стал задумываться, что могло смести Амита с лица земли. Во всяком случае это было что‑то не маленькое.

Наконец он дошел до комнаты, в которую направлялся. Это была буфетная, куда приносили блюда из кухни, которая обязательно располагалась вне замка, потому что была деревянной, и, случись там пожар, он не смог бы перекинуться на жилые помещения. В этой комнате всем распоряжалась сорокалетняя крепкая и суровая женщина по имени Гвинет Плайсет, которая при виде хозяина сделала реверанс.

– Гвинет, – сказал Джим, – я присоединюсь к сэру Жилю и нашему второму гостю, сэру Джону, за высоким столом. Как только к нам спустится леди Анджела, можно подавать обед. Сообщи это на кухню и предупреди леди Анджелу, что мы ее ждем.

– Хорошо, милорд. – Гвинет снова присела в реверансе.

Джим вышел и направился в большой зал.

– У меня еще не было времени поговорить с женой. Если ты не возражаешь, не надо пока упоминать о поездке во Францию… – сказал он сэру Джону, усаживаясь за стол.

Сэр Джон улыбнулся:

– Никаких возражений, сэр Джеймс. Такие вещи требуют времени, это я знаю из опыта общения со своей женой. Я не спешу. Я с удовольствием проведу день‑другой с тобой, воспользовавшись твоим приятным обществом и обществом сэра Жиля, не говоря уже о леди Анджеле.

– Э… да, – произнес Джим.

Он был все еще несколько обеспокоен вниманием сэра Джона к Энджи и не был уверен, что сэр Джон не зайдет в своем ухаживании дальше, чем приемлемо.

– Выпей вина, Джеймс. – Жиль подставил ему кубок, который только что наполнил.

– Да, кстати, – сказал Джим несколько позже, вскоре после того, как они с Энджи легли в постель, успокоившиеся и счастливые, – сэр Джон хотел бы, чтобы мы с Жилем ненадолго съездили во Францию посмотреть, как идет подготовка к вторжению, которое, похоже, задумал французский король.