|
Когда я очнулся, мое тело буквально купалось в боли — болела каждая мышца, каждый сустав, каждая жилка. Мои внутренности свились в тугой одеревеневший узел, стянутый болью, руки и ноги вывернулись в судороге, голова налилась раскаленным свинцом, глаза, казалось, вот-вот лопнут он внутреннего напряжения, а в уши грохотом отбойного молотка вгрызалось «пение» троллей! Я не знаю, сколько времени продолжалась эта пытка, но боль кончилась так же неожиданно, как и началась. Мое тело вдруг стало легким, невесомым, мне казалось, что если бы не доспехи, я воспарил бы к потолку пещеры, несмотря ни на какие скобы. Только прокушенная губа неприятно саднила да мешала кровь, залившая подбородок. И почти сразу же раздался испуганно-недоумевающий голос Брюла: — Нет, Бугр, ты делаешь что-то не так!!! Он молчит, а должен вопить... Если сияющий дан будет молчать, Небесная Мать не примет нашу жертву! Бугр выпрямился и изучающее уставился на меня своими, просвечивающими сквозь шерсть зелеными глазками. — А может быть, он... того... дохлый?.. — донесся с другой стороны плиты глухой бас Скилла. — Ничего не дохлый! — обиженно возразил Брюл. — Стала бы дохлого дана жертвенная плита держать?! Глянь, как она в него вцепилась! — Тогда надо еще разок попробовать... — пробурчал Скилл. — Как ты, Бугр, можешь еще разок попробовать?.. Последовала секундная пауза, после чего Бугр согласно вздохнул: — Ну давайте еще раз, только быстро, а то как бы Норк не вернулся... Он тогда нам... попробует!.. Два рыжих валуна по обе стороны от моей плиты снова затянули свою немузыкальную песню, а Бугр наклонился к основанию плиты. «Еще раз я не выдержу, — вспыхнула в моей голове паническая мысль, — надо что-то делать!!!» Но что можно сделать, будучи прикованным к каменной плите, со стянутыми до совершенной неподвижности руками и ногами... Разве вот только... мои пальцы обладали необходимой подвижностью, только на что они были способны?! Мой взгляд заметался по пространству пещеры, пытаясь отыскать хоть какой-то путь к спасению от готовой прийти боли... Невыносимой боли!!! А пение троллей, как и в первый раз, уже начало снова просачиваться в мой разум, уговаривая меня, втолковывая мне какую-то неправую, извращенную истину! И в этот момент мой взгляд разглядел в темной глубине пещеры некое странное, тусклое, на границе ультрафиолета, мерцание. «Заклинание! — мгновенно вспомнил я. — Старинное заклинание, сковывающее дикий магический фон! — И сумасшедшая радость накрыла меня. — Ну, палачи мохнатые, держитесь!» С моих губ сорвались три недлинных слова из несуществующего языка и повисли над моим лицом тремя разновеликими лепестками прозрачного голубого пламени. Пальцы правой руки сложились щепотью, а затем раскрылись, словно лепестки бутона, указывая полыхающему заклятию его цель. Голубые лепестки, мгновенно уловив направление, метнулись кдальнему углу пещеры, превращаясь налету в голубоватые стрелы, и ударили точно в выбранные мной места охранных формул, опоясывавших древнее заклинание! По залу, заглушая варварское пение троллей, прокатился мелодичный перезвон, а за ним раздался резкий звук лопнувшей басовой струны. Тролли замолчали, недоуменно перетаптываясь и силясь угадать, откуда раздались эти новые для них звуки. Но эти звуки постепенно стихли, и три оранжевые глыбы снова повернулись ко мне. Однако заняться своим палаческим занятием они не успели, в центре зала вдруг возникло багровое свечение, которое быстро наливалось нестерпимым жаром и раскручивалось, словно гигантский огненный волчок! Тролли, развернувшись в сторону начинающегося катаклизма, замерли на месте, явно не понимая, что происходит, и пытаясь сообразить, что же им надо делать. |
