|
Пурпурная Дымка словно бы только этого и ожидала. Почувствовав на своей спине мою тяжесть, она постояла несколько секунд, давая мне поудобнее утвердиться в седле, а затем тронулась вперед своей неспешной, но упорной рысью. Скоро мы вновь оказались в подземном коридоре. Каким образом Дымка находила дорогу, я не знаю, да особо над этим и не задумывался, в тот момент мою голову занимали совсем другие мысли. Мысли о... троллях. Да, конечно, один из этих... «окончательных» дураков приложил меня дубиной. Да, конечно, трое рыжих негодяев устроили мне пытку и пытались принести меня в жертву какой-то там Небесной Матери. Все это было так, но... не было в них жестокости. Сейчас, находясь в безопасности, я вдруг понял, что они руководствовались какой-то не совсем мне понятной... необходимостью. Более того, я вдруг подумал, что если бы мы с ними встретились не в подземелье... не в их подземелье, они скорее всего даже не приблизились бы ко мне! Впрочем, вполне возможно, что я и ошибался в своих чувствах. Но в одном я был совершенно уверен — те тролли, с которыми я успел познакомиться, действительно были ребятами не слишком большого ума, за исключением, пожалуй, Норка. Да и тот больше брал чувством собственного превосходства, нежели умом. Да... Странная получалась картина. Но больше всего мне хотелось понять, что же это за необходимость толкал а троллей на насилие? За такими вот размышлениями я и не заметил, как мы оказались на открытом воздухе. Над этим странным, недобрым Миром опустилась ночь, и из темноты подземелья мы плавно перешли в темноту этой ночи. Звезд над моей головой не было, и, приглядевшись попристальнее, можно было понять, что небо затянуто плотными, быстро бегущими облаками. Я решил было остановиться и переночевать рядом с тропой, по которой продвигалась моя лошадка, но она шла такой уверенной рысью, словно чувствовала впереди более приличный ночлег. Так оно и оказалось. Проехав около часа в полной темноте, я вдруг увидел далеко впереди крошечную желтоватую точку. Вблизи эта точка превратилась в окошко небольшой каменной постройки, с высокой односкатной крышей и будкой около узкой входной двери. Из будки вместо лая слышалось странное, едва слышное поскуливание, на которое, впрочем, я не обратил внимания. Моя умная лошадка остановилась около самой двери, и я, чуть наклонившись, осторожно стукнул в нее своим бронированным кулаком. Спустя минуту задверью завозились и недовольный голос спросил: — Ну, и кто это там скребется?.. — Прошу прощения за беспокойство, — самым вежливым тоном ответил я, — но не могли бы вы позволить мне переночевать в вашем доме. Я — одинокий путник и не причиню вам неудобств. — Одинокий путник? — заинтересованно переспросили из-за двери. — Что, неужто совсем одинокий? — Совершенно! — подтвердил я. За дверью что-то прошуршало, идо моего слуха донеслось быстрое перешептывание. Я в этом шепоте практически ничего не разобрал, но слова «пусть войдет, повеселимся» прозвучали совершенно явственно. И сказаны они были, как мне показалось, женским голосом. Наконец перешептывание кончилось и все тот же голос спросил: — А ты, наверное, и есть хочешь? Я уже успел спуститься на землю и, стоя у самой двери, с легким смешком ответил: — Мой голод не настолько велик, чтобы вас обеспокоить. Я вполне могу обойтись без ужина. — Ага!.. — донеслось из-за двери, и мне послышалось в этом возгласе легкое разочарование. — Ну что ж, заходи... Дверь распахнулась, и в ее освещенном проеме показалась фигура невысокого человека, одетого в длинную темную рубаху и широкие, похожие на шаровары, штаны. |
