Попросив горничную принести бокал шампанского, Ческа рухнула в кресло в гостиной. Она начала подумывать, не совершила ли ужасной ошибки, послав Билла ко всем чертям. Не позвонить ли ему? Попросить прощения за принятое вгорячах решение и сказать, чтобы он начал подыскивать для нее подходящую роль?

Нет, решила она. Ее гордости и без того был нанесен сильный удар, и она не может сейчас ползать перед ним на коленях. Единственное, что она сейчас может сделать, это немного поступиться ожиданиями и найти рьяного начинающего агента, который будет только рад присоединить к списку своих клиентов знаменитое имя.

Но не будет ли второсортный агент еще хуже, чем вовсе никакого агента? Очень возможно.

– Черт! – Ческа стиснула руками виски. У нее начиналась сильная головная боль.

Горничная принесла шампанское, и она сделала большой глоток, плюя на то, что головная боль от этого могла лишь усилиться.

Ну и, конечно, еще эта финансовая проблема. Она была практически разорена – на самом деле даже хуже, чем разорена. Она была должна десятки тысяч долларов. Вчера, когда она была в «Саксе», чтобы купить платье на прощальную вечеринку, ее кредитная карта не прошла оплату на кассе. Продавец позвонил в банк и сказал, что ее платежный лимит превышен. Так что Ческе пришлось выписать ему чек, который, как она знала, почти наверняка тоже вернется неоплаченным, и уйти в ярости, с пылающими щеками. Придя домой, она позвонила своему бухгалтеру и попросила его прислать следующий чек, полученный от Билла, прямо ей, не отсылая в банк. Чек должен быть на двадцать тысяч долларов, которых должно будет хватить на несколько недель, если она не будет транжирить.

У Чески вырвался вопль отчаяния. Она непрерывно вкалывала с четырех лет, и что у нее осталось? Дом, который ей придется продать, чтобы выплатить долги, да гардероб, полный дизайнерских нарядов, которые ей теперь некуда надевать? Все ее друзья в индустрии, которые так радостно пользовались раньше ее гостеприимством, толпами разбегались от нее в эти последние недели.

И она знала почему – ее звезда заходила, и они чуяли это на ней, точно дешевые духи. В их жизни не было места неудачникам. Это могло быть заразным.

Остаток вечера Ческа провела, напившись вусмерть, и следующим утром проснулась на диване в гостиной, совершенно одетая.

Вся следующая неделя была просто невыносимой.

Она отказалась от сеансов массажа, спортивного тренера и парикмахера. Она уволила горничную и охранную компанию, понимая, что все равно не сможет заплатить им в конце месяца. Ее ногти были обломаны, грязные волосы свисали вокруг лица, и она перестала по утрам одеваться.

Уныние и финансовые проблемы были тяжелы сами по себе, но в довершение к ним те жуткие ощущения, которые, как она надеялась и молилась, оставили было ее навсегда, вновь начали прорываться на поверхность. Ей снова начали сниться страшные сны, и она просыпалась в холодном поту, трясясь от ужаса.

Потом, через несколько дней, она снова начала слышать знакомый голос, тот самый, что заставлял ее делать все эти ужасные вещи. Она не слышала его с тех пор, как почти восемнадцать лет назад уехала из Англии. И к нему присоединились другие голоса. На этот раз они не говорили ей о других людях, они говорили о ней.

Ты все провалила, а, Ческа?.. Глупая, бесталанная девчонка… ты никогда больше не будешь работать… никто больше тебя не хочет, никто тебя не любит…

Ческа перебегала из комнаты в комнату, пытаясь убежать от этих голосов, но они всегда шли за ней, не давая ей ни минуты покоя.