Она пыталась бить себя по голове кулаком, чтобы прогнать их. Она отвечала им, крича так же громко, как они, но голоса не затихали… просто не затихали.

В отчаянии она позвонила врачу и попросила выписать сильные успокоительные, но и они не смогли успокоить ее или приглушить голоса.

Ческа понимала, что слетает с рельсов. Ей была нужна помощь, но она не знала, где ее искать. Если она расскажет врачу про голоса, тот немедленно запрет ее в психушку, так же как сделали те доктора, когда она была беременна.

Через две недели этого ада Ческа однажды утром взглянула в зеркало – и ее там не было.

– Нет! Нет! Ну пожалуйста!

Она опустилась на пол. Она снова стала невидимой. Может быть, она уже умерла… Ей так часто это снилось. Что же было настоящим? Она больше не понимала. Ее голова раскалывалась, голоса гудели в ней, смеялись над ней.

Она маниакально забегала по дому, завешивая простынями те зеркала, которые были слишком большими, чтобы перевернуть их, и поворачивая остальные лицом к стене. Потом она, стараясь отдышаться, села в гостиной на пол.

Ческа понимала, что так продолжаться не может. Голоса были правы, когда говорили ей, что у нее нет будущего.

– Кто-нибудь, помогите, помогите, помогите мне!

– Никто не поможет тебе, Ческа… никто… Никто тебя не любит, никто тебя не хочет…

– Стоп! Перестаньте! Остановитесь! – Ческа начала методично биться головой об стену, но ее мучения все продолжались.

Вскоре после этого она встала. Альтернативы не было. Покоя, которого она так хотела, можно было достичь единственным способом.

Ческа медленно прошла в свою спальню и вынула из прикроватной тумбочки пузырек. Сев на пол, она смотрела на невинного вида желтые шарики, глядящие на нее из-за прозрачного коричневого пластика. Интересно, подумала она, сколько надо выпить, чтобы наверняка. Отвернув крышечку, она вытряхнула на ладонь одну пилюлю.

В ушах снова зазвучали голоса, но на сей раз она только рассмеялась.

– Я могу остановить вас! – торжествующе воскликнула она. – Это очень просто, просто…

Она поднесла пилюлю к губам и почувствовала на языке ее шершавую поверхность. Взяв с тумбочки стакан воды, она проглотила ее. Проглотив три, она подняла глаза к небесам, откуда, как она была уверена, на нее смотрел Джонни.

– Можно мне уже туда, к тебе? Ну пожалуйста? Я не хочу вниз, к этим. Если я скажу, что жалею и что верю в Бога, мне же позволят?

Наконец-то у нее в голове настала тишина. Ей никто не ответил, и у нее по щеке поползла одинокая слеза.

– Мамочка, мне так жаль. Я правда, правда этого не хотела.

А как насчет Авы? Ты бросила свою дочку… Кто может такое простить?

Голоса снова вернулись.

– Пожалуйста! Ну пожалуйста! – взмолилась она. Она сжала в ладони пузырек и собиралась проглотить еще таблетку, когда раздался шум… новый шум… Это звонил колокол, висящий у входа в ад…

Его удары отдавались у нее в голове.

– Стоп! Стоп! Ну пожалуйста! – Шум казался странно знакомым, и постепенно она поняла, что это не призывающий ее адский колокол, а звон колокольчика, висящего у входных ворот.

– Уходите, уходите! – закричала она.

– Ческа, это я, дядя Дэвид!

Ческа подняла глаза на видеоэкран. Дэвид? Этого не могло быть. Он был в Англии. Это снова голоса. Они пытаются сыграть над ней шутку.

Она привстала и вгляделась в его лицо на экране, чтобы убедиться. Да, старше, толще, с поредевшими на висках волосами, но все те же сияющие глаза…

– Ладно, ладно. – Ческа, пошатываясь, прошла в коридор и отключила систему охраны, после чего нажала на кнопку замка, чтобы впустить Дэвида в ворота.