Он провел Грету в очень впечатляющую гостиную. Мебели в ней было немного, но она была очень стильной – три дивана, обтянутых кремовой кожей, стояли в форме буквы U вокруг большого камина, над которым висела яркая современная картина в стиле модерн.

– Присаживайтесь, я налью нам бренди.

– У вас такой красивый дом, Джеймс, – сказала Грета, пока он брал графин с подноса.

– Да, Джеффри, то есть мистер Саллис, подарил его нам на свадьбу. Хотя эта обстановка – не мой выбор. Я бы предпочел что-то более теплое, но Веронике нравится так. – Джеймс сел гораздо ближе к Грете, чем это было бы необходимо с учетом размера дивана.

После десяти минут малозначащего разговора, во время которого Джеймс не сводил с нее глаз, Грета встала с дивана. Малоприличность всей ситуации, не говоря уж о безусловном сексуальном напряжении, вызывала в ней нервозность и беспокойство.

– Спасибо вам за ужин, но мне действительно уже пора домой.

– Конечно. Вечер был для меня большим наслаждением, и я бы хотел повторить его. – Он тоже поднялся и взял ее за руку. – Очень. – И тут он наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

Грета почувствовала, как его руки обвивают ее талию, и слегка прижалась к нему. Вскоре она начала целовать его в ответ, чувствуя, как ее охватывает давно позабытый жар.

Джеймс начал расстегивать пуговицы ее жакета. Его рука проникла ей под блузку и накрыла грудь.

– Боже мой… Я мечтал об этом с того момента, как только увидел вас, – прошептал он, увлекая ее за собой вниз, на ковер.

Грета вышла из дома и села в такси, когда была уже почти полночь. Всю дорогу она готовилась по приходу домой выслушать от Мейбл заслуженные упреки. Но, к счастью, Мейбл заснула и громко храпела прямо на стуле. Грета тихонько разбудила ее, и вялая со сна Мейбл, уходя к себе, не стала жаловаться на поздний час. Грета убедилась, что Ческа мирно спит, крепко прижимая к себе свою новую куклу. Потом она сама во второй раз за этот вечер разделась и нырнула в постель.

Она все еще чувствовала на своей коже его запах, и все ее тело было насытившимся и расслабленным.

Лежа в постели без сна, она решила, что будет относиться к этому роману, как и положено взрослой разумной женщине, брать, что ей нужно, и использовать Джеймса так же, как он использует ее. Она не станет впадать в зависимость от него, не будет в него влюбляться.

Когда она наконец забылась сном, ее губы расплылись в тихой довольной улыбке.

Однажды ясным июньским днем Грета вдруг поняла, что ее роман с Джеймсом продолжается уже полгода. И она больше не может отрицать, что он стал частью ее жизни – если он вдруг исчезнет, то прореха будет огромной. Они встречались всякий раз, когда Вероника куда-нибудь уезжала, а это бывало часто.

Грета не один раз говорила ему, что думает, что они поступают дурно и что все это надо прекратить. В такие минуты Джеймс снова и снова признавался, как он несчастен с Вероникой, и начинал говорить об их совместном будущем. Он говорил, что откроет практику в Уилтшире, где они с Гретой смогут начать все заново. Он лишь должен выбрать нужный момент, чтобы сказать об этом Веронике. Но он непременно сделает это, говорил он. Очень скоро.

Несмотря на все свои изначальные сомнения, Грета начала ему верить. Сама мысль, что у нее будет человек, который позаботится о ней и о Ческе – она была уверена, что он не будет против, когда она расскажет ему про нее, он же говорил, что любит детей, – была такой привлекательной.

Несмотря на то что она клялась себе держать сердце на замке, все ее решения понемногу ослабевали. И в конце концов Грета поняла, что все-таки влюбилась в него.

Вероника стояла в гостиной на четвереньках, ища дорогую серьгу, которую только что уронила на пол.