Я хотел спросить Айанаватту, где обитает его народ. Его племенные черты были знакомы мне, хотя я не смог бы точно определить их. Однако тешить свое любопытство было бы сейчас неуместно. События разворачивались слишком стремительно. Мы оказались вместе по воле самых разных обстоятельств. Я не имел ни малейшего понятия о том, каким образом Гейнор и его люди оказались у стен Какатанава, и зачем они сюда пришли.

От надсадного визга у меня разболелись уши. Было такое ощущение, словно в них вонзились иглы и копошатся там. Я как можно плотнее прикрыл их и заметил, что мои спутники чувствуют то же самое. Сепириц нашел немного воска и протянул его нам. Скользкие податливые комочки отчасти ослабили шум. Ко мне подошел Лобковиц, рупором приложил ладони к моему уху, и я расслышал его слова:

– Мы не в силах сражаться с Шоашуаном и его союзниками. Нам не хватает оружия, чтобы дать ему отпор, и сейчас мы можем только отступить. Мы должны покинуть внешний город и искать внутри него глубинную реальность. Мы должны прибегнуть к помощи Дуба скрелингов.

Больше он ничего не мог сказать – ветер завизжал еще громче, его ледяные пальцы проникли мне под одежду, добираясь до тела.

Почувствовав мучительное жжение, я выругался вслух, и в тот же миг в дверном проеме появился Белый Ворон. За его спиной что-то виднелось.

Что-то темное и туманное. Мне отчаянно захотелось выхватить меч и броситься ему на помощь, но потом я сообразил, что вместе с юношей пришла его верная Бес. Опасаясь за судьбу животного, Белый Ворон вернулся к нему и увел с собой. Бес до сих пор несла на спине седло, а поклажа была укутана белой бизоньей шкурой с сине-красной каймой и напоминала горбы верблюда-бактриана.

Мы торопливо пересекли лабораторию, миновали еще несколько комнат, окованных различными самородными металлами, многие из которых были драгоценными. Бес шагала следом за нами. Наши ноги скользили по гладким полам туннелей, на изогнутых полированных стенах плясали наши искаженные отражения. Дважды появлялось мое собственное лицо, увеличенное, превращенное в злобную устрашающую маску. Мои спутники стремились как можно быстрее покинуть это место. Мной овладел безумный горестный смех. Жители Какатанава были близки к тому, чтобы управлять самыми основополагающими реалиями. Что же их погубило?

В конце концов мы втиснулись в хрустальную комнату, в которой едва помещались изогнутые бивни Бес. Я положил руку на ее бивень, и она повернула ко мне невозмутимый бархатистый глаз. Стена за ее спиной опустилась вниз, и я увидел, что мы находимся над бушующим озером кристаллов, которые то вздымались, то опадали.

Сепирис зарычал и забормотал, проводя своим посохом над кристаллами. Они зашипели в ответ, лениво образовали какой-то угловатый предмет и вновь превратились в аморфную массу. Сепирис вновь заговорил с ними. На этот раз они задвигались быстрее и собрались в конус с черным центром.

Мы начали падать.

Я закричал, пытаясь сопротивляться падению, и в тот же миг вершину города заволокло облако серы. Кристаллы разомкнулись словно пасть, грозящая проглотить меня. Я благоговейно смотрел в мир зеленой листвы. Здесь были всевозможные оттенки зелени, они были такими яркими, что едва не ослепили меня.

Окружающий мир с ревом канул в пустоту и исчез.

Мы стояли среди колышущихся ветвей у вершины гигантского дерева.

Земля была так далеко внизу, что я не мог ее разглядеть. Только безбрежное море листвы. Я смотрел сквозь хитросплетение толстых ветвей, сучьев и листьев, дивясь сложности этого организма, растущего из одного-единственного огромного ствола. Уходя вдаль на много миль, массивные ветви несли на себе более мелкие, а те, в свою очередь, разветвлялись вновь. Моему изумлению не было предела. Город заключал в себе гору, а в горе рос этот бескрайний дуб!

Сепириц вздохнул и прыгнул в гущу листвы. Он падал медленно, будто сквозь воду. Я последовал за ним, и все мы начали неторопливо опускаться в полумрак, насыщенный запахом соли и наполненный жизнью.