— Не совсем так?

— Именно. По словам мистера Фоуста.

— И что же произошло на самом деле, по словам мистера Фоуста? — резко спрашиваю я. Через полицейскую рацию доносятся громкие, но неразборчивые голоса. Офицер Берг подходит к ней, убавляет звук, чтобы можно было спокойно разговаривать, и возвращается на свой стул.

— По его словам, в ту ночь, когда телепередача закончилась, вы не легли спать, как сказали раньше, а пошли выгулять собак, а мистер Фоуст умылся и пошел в спальню. Как сообщил ваш муж, вас не было дома довольно долго.

Что-то внутри меня ёкает. Кто-то врет. Но я не знаю, кто именно.

— Вот как? — переспрашиваю я.

— Именно так, — отвечает полицейский.

— Но это же неправда, — возражаю я. Не представляю, зачем мужу выдумывать такое. На ум приходит лишь одно возможное объяснение: Уилл готов на все, лишь бы защитить Отто и Имоджен. Абсолютно на все. Даже если это означает бросить меня на съедение волкам.

— Он сказал, что вы повели собак на прогулку. Но время шло, а вы все не возвращались, и ваш муж начал беспокоиться. Особенно когда услышал лай. Он выглянул наружу и обнаружил собак возле дома, но вас там не было. Вы бросили собак во дворе той ночью, потому что пошли в дом Бейнсов, да?

Мой желудок скручивает, внутренности сжимаются. Ощущения — как при свободном падении на первом вираже американских горок.

Четко выговариваю каждое слово:

— Я не ходила в дом Бейнсов той ночью.

Однако офицер не обращает внимания и продолжает, как будто я ничего не говорила. Теперь он называет Уилла по имени. А меня — доктор Фоуст.

Офицер Берг выбрал, на чьей он стороне. Не на моей.

— Уилл пытался дозвониться до вас, но ваш мобильный не отвечал. Он решил, что с вами случилось что-то ужасное. Бросился в спальню, чтобы одеться и пойти искать. Но как раз когда он запаниковал, вы вернулись домой.

Берг делает паузу, переводя дух:

— Вынужден повторить вопрос, доктор: где вы находились между десятью часами вечера и двумя часами ночи, когда была убита миссис Бейнс?

Я молча мотаю головой. Мне нечего сказать. Я уже говорила, где находилась, но полицейский больше не верит мне.

Только сейчас я замечаю, что офицер Берг принес в комнату большой конверт, который все это время лежал на столе, совсем рядом. Офицер встает, открывает его и выкладывает на стол фотографии. Они просто отвратительны — с каждым следующим снимком все кошмарнее и кошмарнее. Изображения увеличены — как минимум восемь на десять дюймов. Даже когда я отвожу взгляд, они стоят перед глазами. Там есть фотография открытой двери: дверной косяк и задвижка целы. Снимок забрызганных кровью стен. При этом в комнате поразительно чисто, что наводит на мысль: борьбы практически не было. Необычно выглядят разве что валяющаяся на боку подставка для зонтиков и фотография в рамке, которая перекосилась, будто ее толкнули во время драки.

В центре снимка — лежащая Морган. Распростерта на коврике в неловкой позе. Каштановые волосы закрывают лицо, руки закинуты за голову, как будто последним отчаянным усилием она пыталась защититься от ножа. Нога, похоже, подломилась при падении: неестественно согнута. На Морган пижама, фланелевые штаны и термофутболка. Все красное — не разберешь, где заканчивается кровь и начинается пижама. Левая штанина задрана до колена.

На полу — кровавые следы маленьких ножек, все менее четкие по мере удаления от тела. Живо представляю, как полицейский уводил маленькую девочку от трупа женщины.

— Я вижу здесь не просто убийство, — говорит офицер Берг. — Нападавший хотел, чтобы Морган мучилась. Столько злобы и агрессии…

Не могу оторвать глаз от снимка.