Достаю таблетки: они спрятаны высоко, над кухонными шкафами. Растираю их в порошок с помощью ступки и пестика, открыв воду в раковине, чтобы никто не услышал шум. Растолочь таблетки не так-то просто, но я упорный. Сэйди никогда не отказывалась от бокала вина после приема лекарства, хотя, казалось бы, должна понимать: такие вещи плохо сочетаются.

Думаю, смерть наступит от перебоев в дыхании. Но необязательно именно от этого. После фатальной передозировки лекарств всякое может случиться.

Мысленно набрасываю предсмертную записку: подделать ее будет нетрудно.

Я не могу жить после того, что наделала. Я совершила страшный, ужасный поступок…

После смерти Сэйди останемся только мы с Имоджен и мальчиками. Да, многим приходится жертвовать ради близких. Поскольку именно Сэйди вносила самый большой вклад в семейный бюджет, только у нее есть страховка. Там имеется пункт насчет самоубийства: страхования компания ничего не выплатит, если Сэйди покончит с собой в течение двух лет после вступления договора в силу. Я точно не знаю, прошли уже два года или нет. Если да, то мы получим пятьсот тысяч долларов. При мысли об этом меня охватывает радостное предвкушение: на полмиллиона можно столько всего купить! Давно мечтал пожить в плавучем доме. Но если два года не прошли, мы ничего не получим.

Утешаю себя, что даже в этом случае смерть Сэйди окажется не напрасной. Я все равно извлеку из нее выгоду: останусь на свободе. Только денег не будет.

На несколько секунд я перестаю растирать таблетки: от такой перспективы становится грустно. Подумываю, не отложить ли инсценировку самоубийства до тех пор, пока не выясню, прошли два года или нет. Не хочется профукать пятьсот тысяч. Но затем передумываю и мысленно ругаю себя. Нельзя быть таким жадным материалистом. На свете есть вещи важнее денег.

В конце концов, после всего, что натворила Сэйди, я не могу позволить своим сыновьям жить рядом с таким чудовищем.

Сэйди

Зачем Уиллу зарывать нож в саду? Зачем выкапывать и прятать от полиции?

Если он взял нож, значит, взял и полотенце, и кулон?

Муж солгал мне. Сказал, что забрал Тейта из школы и потом поехал домой, хотя на самом деле сделал наоборот. Уилл знал о моем психическом состоянии. Знал что я перевоплощаюсь в другую личность, и ничего не сказал мне. Если он знал, что у меня есть потенциально опасное «я», то почему не убедился, что мне окажут необходимую медицинскую помощь?

«С тобой мне никогда не скучно», — сказал он. Учитывая то, о чем я сейчас узнала, это звучит зловеще.

Уилл что-то скрывает от меня. Точнее, многое скрывает. Интересно, где сейчас нож, полотенце и кулон? Если полиция тщательно обыскала дом, значит, они в другом месте. Если только он не спрятал их прямо в своей одежде, а потом перепрятал. Тогда они могут по-прежнему находиться в доме.

Но если убийца Морган — я, зачем Уиллу скрывать улики? Он пытается защитить меня? По-моему, нет.

Вспоминаю слова офицера Берга: Уилл позвонил ему и отказался от своих прежних показаний. Заявил, что его не было рядом со мной в момент смерти Морган.

Полицейский солгал, потому что пытался настроить нас друг против друга, как сказал Уилл? Или же слова Берга — чистая правда и муж пытался выставить меня убийцей?

Обдумываю все, что мне известно про убийство Морган. Обвалочный нож. Записки с угрозами.

«Ты ничего не знаешь».

«Если кому-то расскажешь — умрешь».

«Я слежу за тобой».

Но самая неотвязная мысль, которую я никак не могу выбросить из головы: Эрин и Морган — сестры. Вот главная зацепка. Обе они мертвы. Вспоминаю день нашей с Уиллом свадьбы. День, когда мы праздновали появление на свет сына. Мне становится плохо от одной мысли, что всегда мягкий и отзывчивый Уилл, всеобщий любимец, человек, с которым я прожила половину своей жизни, может оказаться убийцей.