Проверяю наши финансы. Никак не пойму, зачем понадобилось прятать столько денег в стене. Уилл занимается нашими счетами. Обычно я не обращаю на них внимания, если только муж не оставляет на столе какой-нибудь счет специально для меня. Все остальные оплачиваются без моего участия.
Захожу на сайт банка. Пароли к нашим аккаунтам не изменились: комбинации имен и дней рождений Отто и Тейта. Наши банковские и депозитные счета не тронуты. Закрываю сайт и проверяю пенсионные счета, сбережения детей, баланс кредитки. Там тоже вроде бы все в порядке.
Слышу, как меня зовет Уилл. Как он взбирается по лестнице, а потом спускается в поисках меня.
— Я здесь! — откликаюсь я, надеясь, что он не заметит, как дрожит мой голос.
Я не закрываю окно, а ввожу новый поисковый запрос — «диссоциативное расстройство личности», — отвечая на вопрос подошедшего Уилла, что хочу узнать больше о своей болезни. Мы пока не обсуждали, почему он знал о ней, а я — нет. Еще одна вещь, которую он скрывал от меня.
Но теперь, когда я знаю, у меня появляется новый страх: что я в любой момент просто возьму и исчезну, а вместо меня появится кто-то другой.
— Я налил тебе мальбек. — Муж стоит в дверях, держа бокал с вином. Он заходит в кабинет и гладит меня по волосам свободной рукой. От его прикосновений по коже бегут мурашки. Собираю всю волю в кулак, чтобы не отстраниться.
— Каберне закончилось. — Он знает, что каберне — мое любимое вино. Я предпочитаю не такие терпкие вина, как мальбек, но сейчас это неважно. Я готова выпить что угодно.
Уилл заглядывает мне через плечо и видит открытый медицинский сайт с симптомами и способами лечения болезни.
— Надеюсь, ты не сердишься, что я скрывал это. Я знал, что ты тяжело воспримешь такую новость. Но ты отлично справлялась. Я приглядывал за тобой. Будь уверена: если б у меня возникли опасения…
Он не продолжает. Я поднимаю взгляд.
— Спасибо, — благодарю его за вино.
Уилл ставит бокал на стол.
— Я подумал, после сегодняшнего тебе не помешает выпить.
Выпить мне точно не помешает, чтобы успокоиться и расслабиться. Тянусь за бокалом и подношу к губам, предвкушая, как жидкость польется в горло и притупит ощущения.
Но рука дрожит так, что я сразу ставлю бокал на место, чтобы Уилл не заметил, как сильно я нервничаю в его присутствии.
— Ничего страшного, — успокаивает он, массируя мне плечи и шею. Его руки теплые и твердые. Пальцы скользят по моей голове, по волосам и разминают место у основания черепа: именно там обычно возникают головные боли от перенапряжения. — Я кое-что разузнал и выяснил, что в таких случаях рекомендуется психотерапия. Лекарства от этой болезни не существует. — Он говорит это таким тоном, будто у меня рак.
Почему муж раньше не предлагал психотерапию, если всё знает? Может, потому что раньше я ходила к психотерапевтам — и без толку? Или решил, что мне стало лучше? Или не хотел, чтобы мне стало лучше?
— Утром что-нибудь придумаем. Когда хорошенько выспишься.
Уилл убирает ладони, делает шаг к креслу и мягко разворачивает меня лицом к себе.
Мне не нравится, что он слишком сильно меня контролирует.
Чуть помедлив, муж опускается на колени, заглядывает мне в глаза и с нежностью произносит:
— Знаю, сегодня выдался адский денек. Завтра нам обоим полегчает.
— Ты уверен?
— Уверен. Обещаю.
А потом обхватывает мое лицо руками и проводит своими губами по моим — мягко, деликатно, как будто я хрупкая кукла. Говорит, что я для него — всё. Что он любит меня больше, чем можно выразить словами.
Сверху доносится глухой удар и крик Тейта. |