— Да, незнакома.

В интернете есть фотография погибшей. Если верить газетной статье, ей было двадцать восемь — на одиннадцать лет моложе меня. На снимке она стоит в окружении родных. Справа — ее счастливый муж, слева — приемная дочь. Все одеты в одном стиле, все улыбаются. У Морган красивая, хотя и слишком широкая улыбка.

Офицер Берг расстегивает молнию на дождевике и лезет за пазуху. Снова достает планшет, который лежал во внутреннем кармане, чтобы не намок. Барабанит по экрану, что-то выискивая. Найдя нужное место, откашливается и зачитывает мои же слова:

— Вчера вы сказали, что «так и не нашли минутки, чтобы зайти к ним познакомиться». Помните?

Я отвечаю, что да. Хотя из чужих уст эта фраза звучит глуповато и даже неуважительно по отношению к покойной. Стоило добавить «жаль, что не успела», чтобы ответ звучал иначе.

— Видите ли, доктор Фоуст, — начинает Берг, — вы заявили, что незнакомы с миссис Бейнс, но, похоже, вы все-таки знакомы.

Его тон доброжелателен, но вот смысл слов — совсем нет. Офицер только что обвинил меня во лжи.

— Что-что? — переспрашиваю я, совершенно ошеломленная.

— Похоже, вы все-таки знакомы с Морган Бейнс, — повторяет полицейский.

Дождь теперь льет потоками, барабаня по крыше машины, словно молоточки по жестяным банкам. Я думаю об Отто, который стоит в полном одиночестве на верхней палубе парома под проливным дождем. Из-за этого в горле образуется комок. Я проглатываю его. Поднимаю стекло, чтобы дождь не проникал внутрь. И отвечаю, глядя собеседнику в глаза:

— Если помахать один раз рукой из окна машины не считается знакомством, офицер Берг, то я незнакома с Морган Бейнс. Почему вы решили иначе?

Он снова рассказывает — на этот раз в подробностях, — как обошел всю улицу, поговорил со всеми соседями и спросил их то же, что и нас с Уиллом. Когда Берг зашел к Джорджу и Поппи Нильссонам, они пригласили его на кухню выпить чаю с имбирным печеньем. Он спросил Нильссонов — точно так же, как Уилла и меня, — что они делали в ночь смерти Морган. Я жду продолжения. Наверное, полицейский собирается рассказать, что пожилая пара сидела той ночью у себя гостиной и видела из окна, как убийца выскользнул из-под покрова темноты и проник в дом Бейнсов.

Но он говорит совсем другое:

— Как и ожидалось, учитывая, что им по восемьдесят с лишним лет, Джордж и Поппи в это время спали.

Я перевожу дыхание. Нильссоны ничего не видели.

— Не понимаю, офицер. — Смотрю на часы на приборной панели: скоро на работу. — Если Нильссоны спали, то… в чем суть вашего рассказа?

Ясно, что в таком случае старички ничего не видели и не слышали.

— Я также спросил Нильссонов, не видели ли они чего-нибудь необычного в последние дни. Каких-нибудь незнакомцев поблизости, чужие машины на улице…

— Да-да-да, — я быстро киваю. Он спрашивал нас то же самое. — И?.. — поторапливаю его, чтобы поскорее добраться до работы.

— Оказалось, они действительно кое-что заметили. То, чего прежде никогда не видели, — и это впечатляет, учитывая, что Нильссоны прожили на этой улице полжизни.

Берг жмет на экран планшета, ища показания мистера и миссис Нильссон. И начинает описывать мне один из дней на прошлой неделе. Пятница, первое декабря. День выдался ясный, небо выкрашено в голубой цвет, ни единого облачка. Было прохладно, но не настолько, чтобы толстый свитер или легкая куртка не спасали от холода. Джордж и Поппи отправились на дневную прогулку — вверх по крутому склону нашей улицы. Как только они забрались на пригорок, Джордж остановился перевести дух.