|
Никто, однако, не облизывал губ, не хмыкал, не переглядывался и иных непотребных жестов не совершал; глядели пламенно, но с восхищением и подобающей почтительностью. Виа, выросшая в огромной семье сахема ротодайна, была девушкой общительной и по дороге в Фирату перезнакомилась с половиной санры. Примерно половину ее и составляли ротодайна, сбежавшие некогда из-под руки Мориссы; но хоть они и были теперь людьми сагамора, Вианна оставалась для них госпожой, увенчанной перьями, дочерью первого из племенных вождей.
Дженнак шагал мимо сидевших на корточках солдат, направляясь в свою резиденцию накома - две маленькие клетушки в складском строении. Воины насыщались; ха-шинда, его сородичи, ели не спеша, ловко орудуя лопатками и ножами, ротодайна хлебали и жевали с торопливостью, словно оголодавшие волки, немногочисленные кентиога больше налегали на просяное пиво. Взгляд их таркола уперся прямо в Дженнака, потом скользнул к Вианне - мрачный, холодный, как змеиная кожа. Впрочем, все кентиога казались угрюмыми и замкнутыми людьми, разговорить которых могло лишь хмельное; недаром о них в Серанне ходило множество побасенок - вроде той, что поведал старый Унгир-Брсн. Виа все эти взгляды не смущали. Положив теплую ладошку на запястье Дженнака, она сжала пальцы; видно, когда стан грозных тасситов скрывался за изгородью, ничто не нарушало ее счастья. - Скажи, мой зеленоглазый, почему этих людей из степи называют пожирателями грязи? Глаза ее смотрели в лицо Дженнака с полной серьезностью, и он, сдерживая усмешку, спросил: - А ты не хочешь узнать, почему их называют вонючками? - Ну, это и так ясно! - Виа сморщила свой изящный носик, принюхиваясь к ветру, что доносил чад тасситских костров и густой запах бычьего навоза. - Ты видела, как мчатся всадники на рогатых скакунах? Пыль до неба! Те, кто сзади, ее глотают… Вианна задумчиво покачала головой: - Нелегкая у них жизнь… Всегда в дороге, всегда скачут куда-то, чего-то ищут… Ни хогана под крышей, ни поля, ни сада, ни бассейна с прохладной водой… - Было время, и наши племена бродили в лесах, и не было у них ни полей, ни садов, - сказал Дженнак. - Шалаш вместо каменного дворца, ручей вместо водоема, повязка из шкур вместо шелкового шилака. - Но пришел Одисс, и все изменилось, - подхватила Вианна. Одисс научил Пять Племен строить города, дороги и корабли, сеять маис и просо, делать сосуды из стекла и фаянса, свивать нити из хлопка и шелка… ну, и многим другим вещам. Разве Мейтасса был менее щедр к своему народу? - Почему же… - протянул Дженнак, не в первый раз удивляясь совпадению их мыслей, - почему же… Ты видишь, с помощью Мейтассы они приручили огромных быков, и теперь эти косматые дикие твари несут на своих спинах людей. Воинов! Тысячи всадников, которых могут остановить лишь залпы стрелков, насыпи крепостей и ядовитый кактус тоаче. Поэтому мы его и сажаем… еще строим стены, копаем колодцы и воюем… Нет мира под звездами, моя чакчан! - Я думаю, Мейтассе этого не хотелось. Никто из Шестерых не любил воевать, даже грозный Коатль… так написано в Чилам Баль. Вианна смолкла и нырнула в полумрак маленькой комнатки, их хогана и опочивальни. Дженнак остановился на пороге, вдыхая жаркий полуденный воздух. Пот стекал по его вискам, кожа под толстым нагрудником чесалась, и сейчас он мечтал лишь об одном - окунуться в прохладные речные воды. Вместе с Вианной… Но пока тасситы не уберутся в степь, об этом не стоило и думать. Подошел Грхаб, поигрывая тяжелым посохом. Его широкоскулое лицо казалось высеченным из темного базальта, на панцире сверкали серебром металлические накладки; шипастые наплечники, шлем с головой разинувшего клюв сокола, боевые браслеты и широкий пояс из стальных пластин делали сеннамита подобным Хардару, рогатому и клыкастому демону войны. |
